Два «возмутителя» европейской дипломатии в 1908 году — султан и царь. Султан Османской империи Абдул-Гамид II (1842 — 1918) в декабре 1876 года «даровал» подданным конституцию, после проигранной Русско-турецкой войны сам же ее не исполнял и парламента не созывал до 1908 года. В том году молодые офицеры подняли восстание среди военных частей в Македонии и заставили султана восстановить конституцию и созвать парламент. Произошла так называемая «младотурецкая революция». В 1909 Абдул-Гамид попытался вернуть себе абсолютную власть, но был низложен. Турция уже без него проиграла Триполитанскую (против Италии в 1911 — 1912 годах) и Первую Балканскую (1912 — 1913) войны и вступила в Мировую войну на стороне Германии и Австро-Венгрии.
Католик Фердинанд Саксен-Кобург-Готский (1861 — 1948) стал Князем Болгарским и Генерал-Губернатором турецкой автономной Восточной Румелии в 1887 году после отречения Александра Баттенбергского. 1 марта нового стиля 1908 года Фердинанд женился во второй раз на принцессе германского княжества Рейсс-Кёстриц. По моей простодушной версии, новой, уже не молодой, жене очень хотелось поменять княжескую корону на королевскую или царскую, и 22 сентября/5 октября 1908 года Фердинанд, воспользовавшись сумятицей в Османской империи, провозгласил в древней столице Второго Болгарского Царства Тырнове, в церкви Сорока Севастийских мучеников, новое независимое Болгарское Царство, а себя — Царем Болгар. Некоторые, не без основания, назвали его Лисом Фердинандом. «Лис» обустроил Софию, проложил дороги, затем выиграл Первую Балканскую войну, проиграл Вторую, и в Мировую войну присоединился к Германии. А ведь Россия первая признала его царем!
На свадебной фотографии из «Нивы» Князь Фердинанд увешан орденскими лентами, цепями, звездами и крестами самых разных государств, совсем как новогодняя елка, да простит меня Его Царское или Королевское Величество (с 1908 года). Среди цепей особенно заметна парадная цепь ордена Святого Андрея Первозванного, полученного по случаю священного коронования Николая II и Александры Федоровны в 1896 году. На фотографии видны еще две высокие русские награды — на шее выше всех висит крест ордена Александра Невского, по борту — знак ордена Белого Орла.
Элеонора Каролина Гампарина Луиза принцесса Рейсс-Кёстриц, Eleonore Caroline Gasparine Louise Prinzessin Reuss zu Köstritz (1860 — 1917), из младшей линии Рейссов, уроженка крошечного двуединого (Paragium) владения в Тюрингии, вышла замуж за Фердинанда I Болгарского 18 февраля/1 марта високосного 1908 года.
Вторая супруга Фердинанда состояла в родстве с женой Великого Князя Владимира Александровича Марией Павловной-старшей, урожденной герцогиней Мекленбург-Шверинской. Мать герцогини, Августа, происходила из Дома Рейсс-Шлейц-Кёстрицких. Принцесса Элеонора была известна в России: во время Русско-японской войны вместе с Марией Павловной она принимала участие в организации и отправлении в Маньчжурию 2-го Сибирского военно-санитарного поезда имени Великой Княгини Марии Павловны.
Слева: портрет царицы Элеоноры кисти болгарского художника Георги Евстатиева Иванова.
Справа: фотография Великой Княгини Марии Павловны-старшей сделана в ателье Фредерика Буассона и Фрица Эгглера, преемников Анаклета Пазетти, в доме № 24 на Невском проспекте, принадлежавшем немецкой лютеранской церкви Святого Петра. До весны 1908 года Мария Павловна исповедовала лютеранскую веру и приняла православие менее чем за год перед кончиною мужа.
Слева — памятный жетон 2-го Сибирского военно-санитарного поезда Великой Княгини Марии Павловны (из каталога аукционного дома «Знакъ»).
Справа — сделанная по фотографии Владимира Карловича Буллы посвященная военно-санитарному поезду Марии Павловны иллюстрация из «Летописи войны с Японией» редактора и составителя полковника Дмитрия Николаевича Дубенского.
19 февраля/3 марта 1878 года в Сан-Стефано (Ешилькёй) полномочные представители Его Величества Императора Всероссийского и Его Величества Императора Оттоманов подписали прелиминарный мирный договор, по которому определили (Сборник договоров России с другими государствами. 1856 — 1917. М., 1952):
Болгария образует самоуправляющееся, платящее дань, Княжество, с христианским правительством и земским войском.
Князь Болгарии будет свободно избираем населением и утверждаем Блистательной Портой с согласия Держав. Ни один из членов Царствующих Династий Великих Европейских Держав не может быть избран Князем Болгарии.
Оттоманские войска не будут более находиться в Болгарии…
В Сан-Стефано договор подписали с русской стороны Генерал-Адъютант Генерального Штаба генерал-лейтенант граф Николай Павлович Игнатьев и дипломат действительный статский советник Александр Иванович Нелидов, будущий посол в Константинополе, затем Риме и Париже. С турецкой — министр иностранных дел Порты Мехмет Сафвет паша и посол в Берлине Али Садуллах бей. У турок было два секретаря, Игнатьеву и Нелидову помогали управлявший до войны консульствами в Андрианополе и Филиппополе (Пловдив), в войну служивший ординарцем у Михаила Скобелева и Иосифа Гурко, князь Алексей Николаевич Церетелев (Цертелев) и секретарь посольства Александр Константинович Базили. Картинка из «Всемирной иллюстрации» 1878 года.
Однако вскоре российская дипломатия в лице престарелого канцлера Светлейшего Князя Александра Михайловича Горчакова и посла в Лондоне Генерал-Адъютанта генерала от кавалерии графа Петра Андреевича Шувалова потерпела сокрушительное поражение на спешно созванном конгрессе в Берлине. Европейские державы не только разрезали Болгарию на две части, отняли Македонию, но и напрямую унизили Россию, включив в преамбулу окончательного мирного договора ссылку на Парижский трактат 18/30 марта 1856 года, закрепивший поражение нашей страны в Крымской войне.
Берлинский трактат не удовлетворил полностью ни одной из подписавших его стран и на тридцать лет заложил основу многочисленных балканских распрей и войн.
Фототипия с картины прусского придворного художника Антона фон Вернера, автора монументальных исторических полотен и парадных портретов. Из юбилейного альбома «Очерк истории Министерства Иностранных Дел. 1802 — 1902» (СПб., 1902).
1/13 июля 1878 года в Берлине уполномоченные Его Величества Императора Всероссийского, Его Величества Императора Германского Короля Прусского, Его Величества Императора Австрийского Короля Богемского и прочих земель, и Апостолического Короля Венгрии, Президента Французской Республики, Её Величества Королевы Соединенного Королевства Великобритании и Ирландии Императрицы Индии, Его Величества Короля Италии и Его Величества Императора Оттоманов согласовали Берлинский трактат. По нему (Сборник договоров России с другими государствами. 1856 — 1917. М., 1952):
Болгария образует из себя Княжество самоуправляющееся и платящее дань, под главенством Его Императорского Величества Султана; она будет иметь христианское правительство и народную милицию.
[Южная граница Княжества Болгарского проходила теперь в основном по Балканскому хребту]
Князь Болгарии будет свободно избираем населением и утверждаться Блистательной Портой с согласия Держав. Ни один из членов Династий, Царствующих в Великих Европейских Державах, не может быть избираем Князем Болгарии.
Оттоманская армия не будет более пребывать в Болгарии…
На юг от Балкан образуется провинция, которая получит наименование «Восточной Румелии», и которая останется под непосредственною политическою и военною властью Его Императорского Величества Султана на условиях административной автономии. Она будет иметь Генерал-Губернатором христианина.
Генерал-Губернатор Восточной Румелии будет назначаем Блистательной Портой с согласия Держав на пятигодичный срок.
На этой карте авторства «Пакко» из болгарской Уикипедии коричневой линией обозначена граница «Великой Болгарии» начертанная графом Николаем Павловичем Игнатьевым со помощники в Сан-Стефано. Розовые «берлинские» границы ожидали новых войн и разделов…
Суверенитет разделенной на Княжество и Генерал-Губернаторство Болгарии был жестоко ограничен.. Правда, Князь Болгарский по настоянию европейских держав с 1885 года совмещал две «руководящие должности».
До 1909 года включительно, Министерство Иностранных Дел у Певческого моста в Петербурге относило Болгарию и Восточную Румелию, причем, по отдельности, к Турции. В Софии до 1905 года пребывал русский дипломатический агент, в Варне — вице-консул, на Дунае в Рущуке (Русе) — консул. В столице Восточной Румелии Филиппополе (Пловдиве) и портовом Бургасе — вице-консулы. Между прочим, если верить мемуарам Джорджа Бьюкенена (М., 1991), такого же принципа придерживались и другие державы: в 1903 году Бьюкенена назначили в Софию на должность генерального консула и дипломатического агента, но с личным рангом полномочного посла.
На этих двух снимках Фердинанда I, сделанных явно в одно и то же время в разных ракурсах, князь одет в мундир с эполетами болгарского генерала пехоты с лентой русского ордена Святого Владимира 1-й степени через правое плечо. На шее, сверху вниз, орден Святого Александра Невского, болгарский орден «За храбрость», итальянский Высший орден (Савойского Дома) Святого Благовещения (Аннунциаты) на цепи, Бурбон-Сицилийский Священный военный Константиновский орден Святого Георгия, орден Андрея Первозванного на цепи. На левом боку звезды орденов «За храбрость», Святого Владимира, Андрея Первозванного, Александра Невского, Аннунциаты, Константиновского Святого Георгия и османского ордена Отличнейшего, Nishan-i-Imtiaz, с бриллиантами.
Вдоль борта выпущены знаки орденов: прусского Красного Орла, русского Белого Орла, золотой знак почетного члена русского Императорского Православного Палестинского Общества, гессенского ордена Филиппа Великодушного с мечами.
Золотая звезда с бриллиантами османского ордена Отличнейшего в каталоге 299-го аукциона «Künker» 29 сентября 2017 года.
…Император Александр III, мужчина вельми суровый и властный, прекрасно осознававший величие Русской Державы, с многочисленной европейской роднёй не особенно церемонился. Александр Баттенберг, Первый Князь Болгарский по отцу приходился племянником Императрице Марии Александровне (принцессе Гессенской), матери Александра III, и был внуком русского генерала от инфантерии военного министра Царства Польского графа Маврикия Федоровича Гауке, убитого мятежниками в ноябре 1830 года. Но когда князь Александр слишком уж поддался влиянию Австро-Венгрии и Англии, в 1886 году он был низвержен пророссийски настроенными старшими и молодыми офицерами (среди них был капитан Радко Дмитриевич Радко-Дмитриев, в будущем — генерал от инфантерии Русской Императорской армии и командующий армиями в годы Великой войны). Получив затем возможность вернуться в Софию, Александр Баттенберг обратился за советом к русскому царю. Александр III решительно отверг притязания князя, и тот был вынужден вторично отказаться от княжеского венца.
Англия много лет оспаривала позиции России на Балканах и всячески старалась «освободить» Болгарию и Румынию от русского влияния, используя хорошо известный принцип «Разделяй и властвуй».
Первое издание книги достопочтенного сэра Джорджа Уильяма Бьюкенена (1854 — 1824), рыцаря Большого Креста ордена Бани, рыцаря Большого Креста ордена Святого Михаила и Святого Георгия, рыцаря Большого Креста Викторианского ордена, члена Тайного совета Его Величества, — The Right Honorable Sir George Buchanan, G.C.B., G.C.M.G., G.C.V.O., PC, — «Моя миссия в России и другие дипломатические воспоминания» вышло в Лондоне и по другую сторону океана в 1923 году в двух томах. Уже через год в Берлине напечатали в двух томах полный русский перевод книги, сделанный Дорой Яковлевной Блох, а в Советском Союзе — сокращенный перевод с предисловием Владимира Александровича Гурко-Кряжина и, зачем-то, приложением статьи Керенского «Временное Правительство и царская семья».
Со своей, британской, колокольни известный интриган и дипломат, не чуравшийся шпионства, будущий посол в России Джордж Бьюкенен описал смену династии в Княжестве Болгария:
«Через несколько месяцев военный заговор, действовавший по ее [России] указаниям, устранил Александра и вынудил у него отречение. Восстановленный в правах последовавшей почти немедленно контр-революцией, он высадился в Рущуке и обратился с последней, но фатальной телеграммой к царю, где, извещая о своем возвращении, заканчивал словами: «Россия дала мне корону. Я готов вернуть ее в руки ее самодержца». Ответ царя был весьма сокрушительный для князя. Он отрицательно отнесся к возвращению князя и объявил о полном своем воздержании от вмешательства в дела княжества, пока его высочество остается в Болгарии. Не видя возможности править при оппозиции России и убедившись в распространенности симпатий к недавнему заговору, князь Александр отрекся…».
После того руководить Болгарским княжеством и Восточной Румелией избран был другой германский принц, Фердинанд Саксен-Кобург-Готский, имевший еще более обширные родственные связи по всей Европе. Александр III и на этот раз воздержался от одобрения сей кандидатуры. Ситуация понемногу стала меняться после коронования Николая II в 1896 году. Фердинанд получил возможность присутствовать на коронационных торжествах в Москве, где, по этому случаю, как я уже упоминал, получил знаки ордена Святого Апостола Андрея Первозванного.
Наследник болгарского престола Борис, Князь Тырновский, родился в 1894 году и был первоначально крещен в католической церкви. Матерью его была первая супруга Фердинанда католичка Мария Луиза Бурбон-Пармская. Но в 1896 году малолетнего Бориса обратили в православие. Крестным отцом стал Николай II.
В год 25-летия обороны на Шипке, 31 мая 1902 года Фердинанд стал шефом 54-го Минского полка, который стал называться 54-м пехотным Минским Его Королевского Высочества Князя Болгарского полком, а с 11 апреля 1909 года — Его Величества Царя Болгарского полком. Шефство сохранялось до 5 октября 1915 года — до вступления Болгарии в войну на стороне Центральных держав против Антанты.
В 1905 году статус дипломатического представительства в Софии повысили, и его возглавил дипломат в ранге Чрезвычайного Посланника и Полномочного Министра, что явно предвосхищало признание полной независимости Болгарии, которое де-факто со стороны России случилось уже в феврале 1909 года, — о чем дальше,- а де-юре, совместно с Турцией и другими Великими Державами — в апреле того же года.
(Между тем дипломатический агент Британии Джордж Бьюкенен, исполняя волю правительства Его Величества Эдуарда VII и с собственным энтузиазмом, вел в Софии антирусскую политику:
«Я всегда считал Болгарию наиболее важным фактором на Балканах, а вследствие новой ситуации, созданной русско-японской войной, я более чем когда-либо стремился, если возможно, оторвать ее от слишком большой зависимости от России».)
В 1907 году Николай пришлет болгарскому князю бриллиантовые знаки к ордену Андрея Первозванного в связи с двадцатилетием его княжения. На открытии в Софии памятника Царю-Освободителю Александру II их вручит Фердинанду Великий Князь Владимир Александрович, которого в поездке сопровождала супруга Великая Княгиня Мария Павловна. Увы, но уже скоро, морозным февралем 1909 года Фердинанд приедет в Петербург на похороны Великого Князя, сына Царя-Освободителя.
…Однако первой нарушила Берлинский трактат Австро-Венгрия. Статьей XXV трактата определялось:
«Провинции Босния и Герцеговина будут заняты и управляемы Австро-Венгрией. Автро-венгерское правительство, не желая принять на себя управление Новобазарским санджаком, простирающимся между Сербией и Черногорией, по направлению на юго-восток за Митровицу, оттоманское управление останется в нем в действии по-прежнему. Но для того, чтобы обеспечить существование нового политического строя, а также свободу и безопасность путей сообщения, Австро-Венгрия предоставляет себе право содержать гарнизоны, а также иметь дороги военные и торговые на всем протяжении этой части прежнего боснийского вилайета…». (www.hist.msu.ru).
Оккупация Боснии, Герцеговины и Санджака формально еще не означала присоединения этих территорий к Австро-Венгерской империи. Только 22 сентября/5 октября 1908 года Франц-Иосиф подписал декрет, а министр иностранных дел Австро-Венгрии Алоиз фон Эренталь объявил об аннексии Боснии и Герцеговины (то есть о включении этих земель в состав империи). Турция была «утешена» 50-ю миллионами крон и возвращением Новобазарского (Новипазарского) санджака.
В день объявления Австро-Венгрией, вопреки Берлинскому трактату, аннексии Боснии и Герцеговины, Болгария объявила о независимости — то есть «Лис» Фердинанд блестяще воспользовался ситуацией, втайне сговорившись с Францем-Иосифом, правителем «лоскутной империи».
Просвещенные европейцы внимательно следили за обстановкой на Балканах. В воскресном иллюстрированном приложении к «Маленькой газете» от 18 октября 1908 года французы поместили картинку, на которой Франц-Иосиф и Фердинанд отрывают от Турции «плохо пришитые» Боснию и Герцеговину, и Болгарию, причем Фердинанд одной рукой придерживает непрочно сидящую на голове корону. Подпись многозначительна: «Пробуждение Восточного вопроса. Болгария объявила независимость — Австрия забрала Боснию и Герцеговину». Согласованность двух событий не вызывала никаких сомнений.
Слева — герб Третьего Болгарского Царства, справа — личный герб Царя Фердинанда I с цепью ордена Святых Равноапостольных Кирилла и Мефодия.
В 1908 году в Манифесте, провозгласившем независимость Болгарского Царства, специально отмечены две предшествующие исторические даты. Слом рабства 19 февраля 1878 года, с благодарностью незабвенному Царю Освободителю великого братского Русского народа и королю Румынии, и объединение Болгарского Княжества с Восточной Румелией 6 сентября 1885 года.
«Нива» сэкономила, использовав фотографию из 13-го мартовского 1908 года номера для иллюстрации провозглашения независимого Болгарского Царства или королевства в 41-ом октябрьском номере того же года. Просто из свадебной фотографии Фердинанда и Элеоноры во весь рост вырезали круглые портреты.
Панорамная фотография из октябрьского номера «Нивы». На ней изображен «Король Фердинанд I в окружении министров в древней столице Тырнове в день провозглашения Болгарии королевством 22 сентября 1908 года». Если я не ошибаюсь, болгары позируют на фундаменте древнего дворца на холме Царевец.
В 2014 году изданы были на русском языке «Балканские воспоминания» Василия Николаевича фон Штрандтмана (Москва. «Книжница», подготовка текста и вступительная статья доктора исторических наук Андрея Леонидовича Шемякина, к сожалению, ушедшего из жизни в 2018 году). Сын царскосельского дворцового коменданта, Василий Николаевич по выпуску из Пажеского корпуса четыре года прослужил в Лейб-гвардии Уланском Ея Величества полку, а после продолжил карьеру на дипломатическом поприще, впрочем, не слишком удачную: покинув в 1901 году полк гвардейским штабс-капитаном VIII класса Табели о рангах, в 1908 году получил назначение на должность секретаря дипломатической миссии в Болгарии в звании камер-юнкера и чине коллежского ассесора того же VIII класса, а к 1912 году выслужил чин коллежского советника, VI класса, да так и остался в нем до революции. Долее всего В. Н. фон Штрандтман (1873 — 1963) жил и служил в Сербии, с 1911 по 1915 год 1-м секретарем в русской миссии, а после революции — посланником верховного правителя адмирала Колчака в Королевстве Сербов, Хорватов и Словенцев, делегатом Нансеновского комитета по делам беженцев, уполномоченным Красного Креста. Он наверняка принимал участие в судьбе брата моей бабушки, младшего унтер-офицера Александрийского гусарского полка Белой армии Александра Георгиевича Соколова, пережившего эвакуацию из Крыма и Галлиполийские лагеря и принятого на службу в пограничную стражу Королевства.
Фон Штрандтманы — остзейские немцы, хотя в воспоминаниях, написанных после двух, проигранных Германией, Мировых войн, Василий Николаевич вскользь упоминает о шведском происхождении рода (в эпизоде, когда русский посол в Париже Извольский отказал ему в месте из-за немецкой фамилии). «Штрандман» переводится с немецкого как «морской человек» или «приморский человек», и прозвище это вполне могло относиться к жителям Померании или Прибалтики, бывших то шведскими, то немецкими землями.
Следует учитывать, что в своих, написанных в Америке, как я уже отметил, после двух войн, воспоминаниях, Штрандтман весьма критичен по отношению к Болгарии; сердцем и головой он всецело на стороне Сербии.
Будучи дипломатом невысокого ранга, в Болгарии Штрандтман в основном «питался» слухами и рассказами иностранных коллег, среди коих были будущие послы в России, печально известные своими интригами и вмешательством во внутренние дела нашего государства сомнительный француз Морис Палеолог и потомственный британский дипломат шотландец Джордж Бьюкенен. О них сам Штрандтман отзывается так:
«В свою бытность в Софии в качестве французского посланника Морис Палеолог пользовался особым вниманием князя Фердинанда. Это объяснялось французскими кредитными возможностями. Поддерживая добрые отношения с представителем Франции, князь Фердинанд стремился смягчить свое неискреннее отношение к ее союзнице России.
Морису Палеологу было в известной степени лестно внимание князя Фердинанда, но он всегда делился с нами полученными от него интересными сведениями«.
Как мы убедимся позднее, на самом деле Морис Палеолог, как и Бьюкенен, стремился опорочить князя Фердинанда и болгарскую политику в глазах русских, вбить клин между славянскими государствами.
«Сэр Джордж был очаровательным человеком, которого в Софии все очень любили и уважали, но об его проницательности мнения были не в его пользу».
Штрандтман прибыл в Софию в самый разгар очередного балканского кризиса — боснийского, во время которого Австро-Венгрия аннексировала давно занятые ею Боснию и Герцеговину, а князь Фердинанд провозгласил Третье Болгарское Царство. Из его книги:
«Как известно, князь Фердинанд, из дома Саксен-Кобург-Готского, по уговору с Веной, одновременно с аннексией [Австро-Венгрией] Боснии и Герцеговины, одним днем раньше, т.е. 5 октября [22 сентября по юлианскому, принятому тогда календарю], провозгласил самостоятельность Болгарии с присоединением к ней Восточной Румелии. Отсюда произошли очень серьезные осложнения с Турцией, грозившей войной. Опять же только расположение России спасло Болгарию. В апреле 1909 г. она дала материальную возможность Болгарии откупиться от Турции, списав причитавшуюся России часть турецкого долга, оставшегося после войны 1877 — 1878 г.г., которая была зачтена в выплату за Болгарию стоимости участка Восточных железных дорог в Восточной Румелии».
Ради мира на Балканах и независимости славянского государства Россия отказалась от 125 миллионов золотых франков, — по тогдашнему курсу около 50 миллионов золотых рублей, — части контрибуции от Османской империи за Русско-турецкую войну.
В газетах и дипломатических депешах Фердинанда Болгарского титуловали по-разному: Его Царским Величеством Королем Болгарии, Королем Болгарии, Царем Болгарии, Его Королевским Величеством Царем Болгарии, Его Величеством Царем Болгарским.
Правильное же титулование такое (слава Богу, что кириллический болгарский язык во многих случаях не требует перевода): «Негово Величество Фердинанд I, Цар на Българите» или «Негово Царско Величество ФердинандIБългарски». Измененная только в 1911 году 17-я статья Конституции Болгарии гласила:
«Българският Цар носи титлата Негово Величества Цар на Българите, а престолонаследникът — титлата Царско Высочество». Престолонаследником был Князь Тырновский Борис, будущий Царь Болгар Борис III (1894 — 1943, на престоле с 1918 по 1943 год).
Различие в титулах «Царь Болгарский» и «Царь Болгар (на Българите)» не так уж малозначно. Второй титул обозначает претензию на власть над всеми болгарами, независимо от неустоявшихся, и до сих пор, балканских границ.
В связи с принятием Фердинандом титула Царя Болгар, фон Штрандман рассказывает следующий дипломатический анекдот:
«Мой посланник [чрезвычайный посланник и полномочный министр действительный статский советник в должности гофмейстера Дмитрий Константинович Сементовский-Курило (1859 — 1911)] узнал, что князь Фердинанд будет именоваться не королем, а царем, и не царем болгарским, а царем болгар, вопреки мнению прочих представителей иностранных государств. Он своевременно сообщил об этом в Петербург и просил о заготовлении и присылке соответствующих верительных грамот. Такую же поспешность проявил и австро-венгерский посланник [генеральный консул, затем посланник граф Дуглас фон Турн-Вальсассина, Graf Franz Johan Duclas Georg Otto von Thurn und Valsassina-Como-Vercelli (1864 — 1939)], который, из-за близости Вены, в кратчайший срок предъявил копию своих грамот болгарскому министру иностранных дел Паприкову [генерал-лейтенант Стефан Георгиев Паприков (1858 — 1920) — министр иностранных дел и вероисповеданий]. Он был в этом отношении первым. Однако Паприков, пробежав текст документа, заметил, что титул его величества был неправильно указан, т.к. царь Фердинанд был назван царем болгарским. Таким образом, несмотря на дальность расстояния Петербурга от Софии по сравнению с Веной, русский посланник предъявил первым свои грамоты и стал старшиной [дипломатического корпуса], к большому неудовольствию царя Фердинанда».
Поначалу у новопровозглашенного Царя Болгар нашлось немало влиятельных врагов. Великие Державы еще не были готовы к Мировой войне, справедливо предполагая, что она начнется из-за конфликта на Балканах с их весьма шаткими границами и воинственными, как все недавно получившие независимость, народами и правителями. Британия, Франция, Германия, Австро-Венгрия и Россия выжидали и вели переговоры с Османской империей о мирном признании Третьего Болгарского Царства. Впрочем, в 1908 году при свидании Франца-Иосифа с Фердинандом в Будапеште Фердинанду уже оказали «секретные» королевские почести.
По случаю достался мне из отдела старой книги Московского Дома книги толстый том в синем коленкоре с выцветшим корешком избранных воспоминаний Бернгарда фон Бюлова (1849 — 1929), с 1900 по 1909 год бывшего рейхсканцлером и премьер-министром Пруссии при кайзере Вильгельме II. Князь фон Бюлов, Bernhard Fürst von Bülov, Вильгельмом был награжден высшим орденом Черного Орла с бриллиантами, а от Николая получил знаки ордена Святого Андрея Первозванного. В русском переводе выбранные из четырех томов эпизоды вышли в 1935 году под редакцией и с обширным предисловием будущего начальника архивного управления МИД (1946 — 1957) и советского академика (1964) историка Владимира Михайловича Хвостова (1905 — 1972).
Особенная ценность книги заключается в многочисленных сохранившихся закладках, карандашных пометках и вложенных записках с комментариями прежнего владельца — военного историка Георгия Поликарповича Мещерякова.
Бюлов живописует реакцию Германского императора на провозглашение Царства Болгарии:
«Возвратившись в Берлин, как я и ожидал, я нашел императора в сильно возбужденном настроении из-за событий на Балканском полуострове. Особенно же он огорчался тем, что оскорбили турок, которые также и после падения его личного друга Абдул-Гамида и даже после провозглашения демократическо-парламентарной конституции оставались его любимцами. Его сердило также и то, что несимпатичный ему лично король Фердинанд Болгарский осмелился, не спросив предварительно императора, присвоить себе титул величества. В стремительном потоке слов во время нашей длительной прогулки по саду рейхсканцлерского дворца, где протекало такое количество наших дискуссий, император сделал мне предложение о коренном изменении курса. В Вене мы должны добиваться немедленного отказа императора Франца-Иосифа от провозглашения аннексии [Боснии и Герцеговины] и одновременной отставки министра Эренталя. Дерзкого болгарина, узурпировавшего титул величества, мы не должны признавать ни сейчас, ни позже.
Я возразил, что я никогда не переоценивал союза с Австрией, также не переоцениваю его и теперь. Я знаю, что князь Фердинанд очень хитроумный Одиссей. Но из-за этого мы не должны пинком ноги гнать Австро-Венгрию прямо в лагерь наших противников, также как и Болгарию».
Кроме личной неприязни Вильгельма II, существовали исторические к тому предпосылки. Старшие Гогенцоллерны, протестанты, недолюбливали более древний род Саксонских Веттинов — католиков. Во время Наполеоновских войн, когда в 1813 году Пруссия вновь выступила против французов, саксонцы вместе с Варшавским герцогством еще некоторое время оставались верны, правда, далеко не все, Бонопартию. При Лейпциге Саксонская дивизия со всеми пушками перешла к союзникам, но король Фридрих Август попал в плен, а после войны лишился и Варшавского герцогства и значительной части территории самой Саксонии (в пользу Пруссии). В войне 1866 года между Пруссией с союзниками и Австрией с союзниками Королевство Саксония вновь выступило против Пруссии, но герцогства Саксен-Кобург-Гота и Саксен-Альтенбург сражались на стороне Пруссии.
Зато русская пресса весьма сочувственно отнеслась к провозглашению независимости Болгарии и даже поторопилась с оповещением о ее признании Европейскими Державами.
Несколько опережая события, основанная Алексеем Сувориным-младшим либерально-славянофильская «Новая Русь» сообщала 8/21 февраля 1909 года:
«Умный и реальный политик, царь Болгарии приезжает из Вены в Петербург, на похороны в. кн. Владимира Александровича, уже не как князь Фердинанд, а как признанный, по инициативе России, Англиею и Франциею король независимой Болгарии».
…Третий сын Александра II генерал от инфантерии Великий Князь Владимир Александрович отдал Богу душу в 5 часов 50 минут пополудни 4/17 февраля 1909 года в своем роскошном дворце на набережной Невы. Высочайшим Манифестом было объявлено всем верным подданным:
«Всемогущему Богу угодно было отозвать к Себе любезнейшего Дядю Нашего Великого Князя Владимира Александровича, почившего в 4-й день сего Февраля, после непродолжительной болезни, на 62 году от рождения».
7/20 февраля состоялось перевезение тела Великого Князя из дворца в Петропавловский собор и, на следующий день, отпевание и погребение в Княжеской усыпальнице собора.
Одной из первых пришла в Петербург трогательная телеграмма соболезнования из Софии от Председателя Болгарского Народного Собрания Христо Петкова Славейкова (1862 — 1935, председатель в 1908 — 1910 годах):»София, 6/19 Февраля 1909 г.
По случаю кончины незабвенного для Болгарского Народа ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ ВЛАДИМИРА АЛЕКСАНДРОВИЧА, Лично взявшего участие в освобождении Болгарии, прошу Вас поднести ГОСУДАРЮ ИМПЕРАТОРУ от моего и от имени Народного Представительства искренние наши соболезнования.
Весь Болгарский Народ принимает глубокое участие в скорби ВЫСОЧАЙШЕГО Семейства, сознавая, что он лишается одного из лучших своих покровителей и доброжелателей»
На телеграмме есть помета Николая II синим карандашом — «Благодарю» (АВПРИ, фонд Канцелярии МИД, опись 470, дело 182).
В АВПРИ МИД РФ сохранился отпечатанный на толстой бумаге с траурной каймой «ВЫСОЧАЙШЕ утвержденный Церемониал перевезения Тела Его Императорского Высочества в Бозе почившего Великого Князя Владимира Александровича из Дворца Его Высочества в Петропавловский собор и погребения в оном». Министру Иностранных Дел Его Высокопревосходительству Александру Петровичу Извольскому переслал его Обер-Церемониймейстер состоящий при Ея Величестве Государыне Императрице Александре Федоровне граф Василий Александрович Гендриков, отец фрейлины Анастасии Гендриковой, которую большевики убъют в 1918 году в Перми.
Тело Великого Князя ввезли в крепость через Иоанновские ворота на лафете от 1-й батареи Лейб-гвардии 1-й Артиллерийской бригады. Многочисленные иностранные награды, медали и русские ордена вплоть до ордена Святого Александра Невского несли штаб-офицеры при ассистентах обер-офицерского чина. Генерал-Майоры с двумя ассистентами штаб-офицерского чина несли:
Орден Святого Георгия 3-й степени
Орден Святого Владимира 1-й степени
Орден Святого Апостола Андрея Первозванного
Бриллиантовые украшения к портретами в Бозе почивающих Императоров Николая I, Александра II, Александра III и ныне благополучно царствующего Государя Императора.
Погребение в Великокняжеской усыпальнице состоялось на следующий день, 8/21 февраля 1909 года. В траурной церемонии участвовали приехавшие в Россию проститься с Владимиром Александровичем:
• Фердинанд I Болгарский из Саксен-Кобург-Готской (Кохари) фамилии, опаздывал и был привезен прямо с вокзала в собор;
• Эрцгерцог Австрийский Фридрих, Герцог Тешинский;
• Принц Прусский Фридрих Леопольд Гогенцоллерн;
• Ее Императорское Высочество Великая Княгиня Елена Владимировна, принцесса (королевна) Греческая и Датская с супругом Королевичем Греческим Николаем;
• Ее Императорское Высочество Великая Княгиня Мария Александровна, Герцогиня Саксен-Кобург-Готская, сестра Владимира Александровича и мать будущих Румынской и Британской королев;
• Герцоги Мекленбургские Иоганн-Альбрехт и Павел-Фридрих, братья Великой Княгини Марии Павловны старшей, вдовы почившего Великого Князя.
Посланник Михаил Николаевич Гирс сообщал из Бухареста 6/19 февраля об отсутствии румынского наследного принца Фердинанда на похоронах Великого Князя:
«По доверительным, но не из официального источника, сведениям, Наследный Принц собирался ехать на похороны Великого Князя Владимира Александровича, но узнав, будто похороны состоятся уже после завтра, отказался от поездки. Сегодня Его Высочество запросил меня через Гофмаршала, имею ли я официальное сообщение о дне похорон. Не найдете ли возможным срочно уведомить меня, когда будут похороны».
А ведь мог бы успеть, хотя мог бы и не успеть, но возложить венок.
К примеру, телеграммой из Софии 7/20 Февраля наш посланник сообщил, что на похороны из Болгарии не поспела военная делегация, но офицеры везут венки для возложения на могилу Великого Князя и прибудут в Петербург 13/26 Февраля. Возглавил военную делегацию Начальник Третьего Инспекционного Отряда Генерал-майор Радко-Дмитриев (будущий генерал от инфантерии на русской службе), Третьего конного полка ротмистр Станимиров. От шефского, 17-го пехотного Доростолского Его Императорского Высочества Великого Князя Владимира полка — помощник командира полка подполковник Симеонов, ротный командир капитан Жилов, адъютант подполковник Станчев и фельдфебель Руссенов.
Седемнадесети пехотен доростолски на Негово Императорско Высочество Великия Княз Владимир полк был сформирован в Рущуке (Русе) на Дунае в 1889 году и получил имя расположенного ниже по Дунаю города Доростол, он же Силистрия или Силистра. В 1908 году почетное шефство над полком принял Великий Князь Владимир Александрович.
Из воспоминаний, в ту пору — Московского Губернатора, Свиты Его Императорского Величества генерал-майора, Владимира Федоровича Джунковского, (М., 1997):
«7 февраля состоялось перевезение тела почившего великого князя из его дворца на Дворцовой набережной для отпевания и погребения в Петропавловскую крепость по особо утвержденному Государем церемониалу. На похороны прибыли из-за границы представители германского и австрийского императоров, иностранные принцы, а также и Фердинанд I, царь Болгарский. Этот последний очень ловко воспользовался кончиной великого князя, чтобы заслужить признание Россией независимости Болгарии. Незадолго до этого времени Фердинанд, будучи князем Болгарским, провозгласил Болгарию независимой, а себя королем, не испросив предварительно согласие держав, вследствие чего и не был признан ими, что, конечно, ему не давало покоя. И вот, как только он получил известие о кончине великого князя, он телеграфировал Государю, прося «позволить ему приехать отдать последний долг благодарной дружеской памяти почившему великому князю, при полном забвении всех политических вопросов». Это прибавление и решило его участь, и пока в различных столицах Европы вопрос о признании независимости Болгарии и князя ее королем оставался открытым, в С.-Петербурге в ответ на телеграмму князя решено было не только его принять, но и признать болгарским монархом. Когда поезд с Фердинандом подошел к дебаркадеру станции в Петербурге, то вышел из вагона скромный и чуть согнувшийся, не зная ничего о последовавшем на его счет решении, князь Болгарский, как вдруг, проходя мимо выставленного ему для встречи почетного караула, он услыхал в ответ на приветствие волшебные слова: «Здравия желаем Вашему Царскому Величеству». Все присутствовавшие, среди которых был и я, заметили, как он сразу преобразился, радостная улыбка озарила его лицо, и он принял величественную осанку».
Документы по организации визита Фердинанда Болгарского в Петербург хранятся в Архиве внешней политики Российской Империи в фонде Канцелярии МИД (опись 470, дело 182). Из них следует, что Высочайшим Повелением болгарскому государю должны были оказываться королевские почести как «Его Величеству», о чем канцелярия Министерства Императорского Двора сообщила Министерству Иностранных Дел. Такое решение было принято незамедлительно после обращения Фердинанда Болгарского, которого известие о смерти Великого Князя застало в Вене.
Секретная телеграмма посланника действительного статского советника Дмитрия Константиновича Сементовского-Курило из Софии 5/18 Февраля 1909 года:
Князь по телеграфу из Вены обратился ко мне через посредство начальника Своего Тайного Кабинета с просьбою передать ИМПЕРАТОРСКОМУ Правительству выражение искреннего соболезнования по случаю кончины ЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЫСОЧЕСТВА ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ ВЛАДИМИРА АЛЕКСАНДРОВИЧА. — Вместе с тем Князь просил сообщить Вашему Превосходительству, что Им принято твердое решение отправиться безотлагательно в С. Петербург для присутствия на похоронах в Бозе почившего ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ. Добрович заявил при этом, что если в Петербурге Его Высочество предполагают принять «по старому положению», то Князь предпочтет отправиться в Россию частным человеком. Князь, вероятно, выедет из Вены завтра вечером или после завтра утром. Добрович просил об ответе Вашего Высокопревосходительства немедленно его известить, что мною было ему обещано. — Ожидаю указаний.
Тайным Кабинетом, то есть личной канцелярией и секретариатом Фердинанда руководил Страшимир Димитр Добрович (1856 — 1943) ближайшее доверенное лицо князя. Он же был Канцлером болгарских орденов. За известные качества, изворотливость, неискренность, угодливость, умение держать язык за зубами и прочие, Добрович заслужил не вполне лестное прозвище вроде католического священника-иезуита — «Падрето». После смерти Фердинанда и преобразования Тайного Кабинета в Канцелярию Его Царского Величества Бориса III Добрович до конца своих дней оставался преданным слугою и особо доверенным советником нового царя. Он и умер почти одновременно с Борисом III в августе 1943 года. Как известно, царь Борис скоропостижно скончался 28 августа, по официальной версии, от инфаркта, по возвращения в Софию после встречи с Гитлером, так и не согласившись объявить войну СССР (России). Он помнил о поражении в 1918 году и не хотел повторения тех событий. За неделю до своей смерти Борис посетил умиравшего от рака горла «Падрето» Добровича.
Вторым лицом в Тайном Кабинете был секретарь Дворцовой Тайной канцелярии Стефан Георгиев Чапрашиков (1876 — 1944) из семьи богатых торговцев табаком и фабрикантов, совладелец основанной в 1864 году компании «Ориент табако». Юриспруденцию Чапрашиков освоил во Франции. Личным секретарем Фердинанда I был с 1907 по 1914 год, когда получил важнейшее дипломатическое назначение болгарским посланником в Сербию. После войны и Брестского мира приехал посланником в Советскую Россию, но уже в ноябре перебрался в Германию, основал фирму «Чапрашиков и Ко» для поставок табака в Германию. Оставался при этом доверенным лицом царя Бориса III. Любитель конного спорта и лыж богач Чапрашиков был членом Международного олимпийского комитета и почетным председателем Болгарского олимпийского комитета. После сентября 1944 года покончил жизнь самоубийством, когда ему было предложено предстать перед народным судом. (trud.bg)
Добрович и Чапрашиков играли ключевую роль в переговорах 1914 — 1915 годов о вступлении Болгарии в Мировую войну.
…Осторожный дипломат Сементовский-Курило в телеграмме называет Фердинанда «по старому положению» Князем с титулом Его высочество, ожидая решения Двора.
Явно неожиданное для Сементовского решение последовало весьма скоро, но, кажется, о нем не успели предупредить Фердинанда, уже находившегося в поезде на пути в Россию:
Срочное сообщение Канцелярии Министерства Императорского Двора в Канцелярию Министерства Иностранных Дел от 7 Февраля 1909 года.
Канцелярия по приказанию Г. Министра ИМПЕРАТОРСКОГО Двора имеет честь сообщить для сведения и зависящих распоряжений, что на похороны в Бозе почившего Великого Князя ВЛАДИМИРА АЛЕКСАНДРОВИЧА прибывает в Воскресенье 8 сего Февраля с экстренным поездом, приходящим на ИМПЕРАТОРСКИЙ павильон в 10 часов утра Его Величество Король Болгарский Фердинанд со Свитою.
В виду сего ВЫСОЧАЙШЕ повелено предоставить Его Величеству Королю Фердинанду и лицам Его Свиты:
1). экстренный поезд для следования до С.-Петербурга
2). помещение в ИМПЕРАТОРСКОМ Зимнем Дворце (с Эрмитажного подъезда) и
3). Экипажи от Придворной Конюшенной Части.
Состоять при Его Величестве назначены:
Генерал-Адъютант Струков и Флигель-Адъютант Князь Шереметев 2-й.
Подписал письмо Начальник Канцелярии МИДв и Уделов генерал-лейтенант Александр Александрович Мосолов. Делопроизводителем обозначен в звании камергера статский советник Георгий Александрович барон Пилар фон Пильхау (3-е Делопроизводство).
Вот так, взяли и признали в одночасье Его Высочество болгарского Князя Его Величеством Королем или Царем Болгар.
…Для пребывания Фердинанда и его скромной свиты отводились апартаменты в Старом (Большом) Эрмитаже рядом с Зимним дворцом, со входом с набережной Невы через Эрмитажный подъезд. Царя сопровождали:
• Инспектор кавалерии Генерал-адъютант Генерал-майор Петър (Петар) Радушков Марков (1859 — 1943), с 1886 по 1908 командовавший лейб-гвардейским Конным полком, генерал-лейтенант с 1913 года, генерал от кавалерии с 27 ноября 1918 года;
• Генерального Штаба полковник Асен Василев Пападопов (1864 — 1944), окончил Военную академию в Турине, с 1909 по 1911 год был военным атташе в Вене, генерал-майор с февраля 1914 года, командовал 6-й пехотной Бдинской (Видинской) дивизией. В 1915 году генерал Пападопов отказался наступать на Сербию, но под суд отдан не был, а лишь уволен в запас. Асен Васильевич любил Россию и даже женился на русской — фрейлине Великой Княгини Марии Павловны старшей Анне Сергеевне Истоминой. После революции Анна Сергеевна помогала оказавшимся в Болгарии русским беженцам (novosianie.com, http://dianakolarova.blogspot.bg);
• Флигель-адъютант подполковник Алекси Стоянов Стоянов (1868 — 1943), доверенное лицо сначала Фердинанда, а потом Бориса III. Генерал-майор в 1917 году. Красавица дочь была личным секретарем и, как поговаривают, не только, царя Бориса. Она погибла в 1944 году в Софии под американскими бомбами, а ее брат исчез после сентябрьского установления правительства Отечественного фронта;
• Секретарь кабинета царя француз граф Поль де Шевремон (по-болгарски Пол дьо Шевремон или Шевермон), Paul de Chèvremont, поэт, автор романсов, переводчик новелл Куприна и светский повеса, большой ценитель женской красоты, судя по тому, что входил в состав конкурсной комиссии по выборам первой Miss Bulgarie;
• Царя обслуживали три лакея;
• Прямо из Софии приехал в Петербург с двумя лакеями и присоединился к свите царя секретарь Дворцовой Тайной канцелярии Стефан Георгиев Чапрашиков.
В последующие за похоронами Владимира Александровича дни Санкт-Петербургское телеграфное агентство сообщало (starosti.ru):
Петербург, 10 Февраля. Вчера, после встречи Государем Императором и Великим Князем Михаилом Александровичем царя Фердинанда болгарского, Их Императорские Величества и Его Императорское Высочество отбыли в Александровский дворец, где состоялся завтрак, на котором присутствовали также Великие Князья Константин и Дмитрий Константиновичи. После завтрака царь болгарский был принят Государыней Императрицей Александрой Федоровной, а затем в сопровождении Великого Князя Михаила Александровича проследовал в Царскосельский павильон, откуда отбыл в Петербург. Для лиц свиты его величества был сервирован завтрак в полукруглом зале.
Петербург, 10 Февраля. Вчера вечером у Великой Княгини Марии Павловны состоялся фамильный обед, на котором присутствовал царь Фердинанд болгарский.
Петербург, 10 Февраля. Сегодня, в 3 часа 55 минут, Государь Император прибыл в открытых санях в Зимний дворец для посещения царя Фердинанда болгарского. Следом за Ним прибыла Его свита. В вестибюле Государь был встречен дворцовым начальством, а наверху лестницы — свитой царя Фердинанда и состоящими при нем лицами. У дверей во внутренние покои Государь был встречен царем Фердинандом и проследовал с ним в его апартаменты. Вскоре прибыл Великий Князь Михаил Александрович. Государь пробыл до 5 часов 17 минут, а затем отбыл во дворец Великой Княгини Марии Павловны, где был подан чай.
Утром царь Фердинанд Болгарский посетил Павловск. Встреченный на вокзале Великим Князем Константином Константиновичем, царь проследовал с ним во дворец и присутствовал там на завтраке.
Вечером в Петербурге, во дворце Великой Княгини Марии Павловны, царь Фердинанд присутствовал на фамильном обеде.
(«Русское Слово») Петербург, 15 Февраля. День рождения [13 Февраля] короля Фердинанда прошел в приеме целого ряда депутаций: от болгарской учащейся молодежи, от г. Петербурга, от болгарской депутации петербургского славянского общества, от военной депутации из Болгарии и т. д. Король присутствовал по случаю своего дня рождения на богослужении в католической церкви Пажеского Его Величества корпуса.
Петербург, 14 Февраля. Вчера, в 11 часов 15 минут вечера царь Фердинанд в сопровождении Великого Князя Константина Константиновича прибыл в Императорский павильон на Царскосельском вокзале, откуда отбыл за границу.
Журнал «Огонек» в 8-м номере за 21 февраля /5 марта 1909 года поместил фотографию Виктора Карловича Буллы «Болгарский король Фердинанд со свитой на крыльце, при выходе из Зимнего Дворца», и краткую информацию:
Король болгарский Фердинанд прибыл в С.-Петербург 8-го февраля с. г. для присутствования на похоронах Е. И. В. Великого Князя Владимира Александровича. На следующий день он выезжал в Царское Село [где теперь постоянно жил в Александровском дворце Император с семьей]. 13-го февраля, в день отъезда короля Фердинанда, по случаю дня его рождения, ему представились депутации славянского благотворительного общества и С.-Петербургской городской думы.
Царь Фердинанд Болгарский на ступенях Эрмитажного подъезда со стороны набережной Невы. Рядом с ним — назначенные состоять при царе во время пребывания в России особы: по правую руку — флигель-адъютант Николая II кавалергардский полковник граф Дмитрий Сергеевич Шереметев-2-й, по левую — генерал-адъютант генерал от кавалерии Александр Петрович Струков, во времена Русско-турецкой войны 1877 — 1878 годов командовавший авангардом отряда Михаила Дмитриевича Скобелева и взявший без единого выстрела Андрианополь (Эдирне).
Эрмитажный подъезд находится в западной части Старого (Большого) Эрмитажа, рядом с Ламотовым, по имени архитектора Валлен-Де Ламота, или Северным павильоном Малого Эрмитажа. Лестница, именуемая в путеводителях Советской, до революции вела, мимо первого этажа с коллекцией оружия, перенесенной из Царскосельского Арсенала, на второй этаж, отведенный для Высочайших гостей. Их апартаменты располагались в залах Парадной анфилады вдоль Невы и в жилых комнатах Надворной анфилады, окнами во двор. Сейчас в этих залах размещена коллекция итальянской живописи.
Штрандтман, основываясь на слухах, собранных и соответствующим образом «обработанных» Морисом Палеологом, дает крайне недостоверную, противоположную воспоминаниям непосредственных участников событий февраля — апреля 1909 года и архивным документам, оценку визиту Фердинанда в Петербург:
«В середине февраля 1909 г., в самый разгар Боснийского кризиса, пришло известие из С.-Петербурга о кончине Великого Князя Владимира Александровича. Князь Фердинанд решил ехать на похороны своего августейшего друга. По его возвращении в Софию говорили о том, что он не остался доволен оказанным ему приемом. Он ожидал королевских почестей, несмотря на еще не состоявшееся официальное признание объявленной им самостоятельности Болгарии. В частном порядке Император Николай Второй оказал ему личные, связанные с королевским достоинством, знаки внимания, желая воспользоваться случаем, чтобы по мере возможности быть приятным князю Фердинанду и постараться сгладить давнишнее воспоминание о неодобрении Россией его кандидатуры на болгарское княжение. Эти благие намерения не увенчались успехом. (…)
…позднее… я слышал в Париже от Мориса Палеолога, до какой степени князь Фердинанд тогда вновь затаил вражду к России на похоронах Великого Князя Владимира Александровича. Покидая Петербург, он сделал угрожающий жест по адресу нашей столицы и сказал в присутствии лиц свиты, что нанесенного оскорбления он никогда не простит».
На фотографии 1912 года царь Фердинанд I одет в парадный мундир единственного в болгарской армии гвардейского кавалерийского полка — Лейбгвардейски на Негово Величество конен полк — красно-малиновый полукафтан, иначе — доломан-венгерку, с серебряным прибором и темно-синие чакчиры. На голове — белая барашковая шапка с орлиным пером и серебряной Александровской звездой — звездой болгарского ордена «Свети Александър», учрежденного вторым по счету после ордена «За храбрость» в 1881 году болгарским князем Александром I Баттенбергским. Примером для формы гвардейской части послужили русская гвардейская шапка с Андреевской звездой и мундир гусарского образца.
Символ княжеской и царской гвардии серебряная Александровская звезда — звезда болгарского ордена «Свети Александър», чьё имя вписано старославянской вязью на фоне алой эмали в центральный медальон.
В 1879 году, после избрания Александра Баттенбергского Князем Болгарии, 1-я Софийская конная сотня получила лейб-гвардейский статус и превратилась в Собственный конвой Его Высочества. Первым командиром болгарской лейб-гвардии и первым флигель-адъютантом молодого князя стал Александр Александрович Мосолов, поручик Лейб-гвардии Конного полка Императорской армии и будущий генерал, с 1900 года по 1916-й — бессменный начальник канцелярии Министерства Императорского Двора.
Знамя лейб-гвардейского Его Величества конного полка (www/boiniznamena.com).
Награды видны на этой фотографии следующие:
Через правое плечо — небесно-голубая с серебряными прошивками по краям лента болгарского военного ордена «За храброст»;
На шее, сверху вниз: Большой Крест с цепью ордена «За храброст», русский орден «Белого Орла», знак Рыцаря-бальи Большого Креста с цепью Суверенного Военного Мальтийского ордена, Большой Крест с цепью болгарского ордена «Светите Равноапостоли Кирил и Методий», знак русского ордена Святого Апостола Андрея Первозванного на цепи, датский орден Слона на цепи;
На груди, ниже колодки с многочисленными медалями, прикреплены звезды орденов: «Кирил и Методий», «За храброст», Андрея Первозванного, русского ордена Святого Владимира, Мальтийский крест, ордена Слона, итальянского Высшего ордена (Савойского Дома) Святого Благовещения (Аннунциаты), русского ордена Святого Александра Невского, Бурбон-Сицилийского Священного военного Константиновского ордена Святого Георгия. Остальные — не поместились… (www.lostbulgaria.com; bulgarianhistory.org — «Ордените на царска България — история и факти»)
Орден Святых Равноапостольных Кирилла и Мефодия учрежден Фердинандом I 18 мая 1909 года в память провозглашения Третьего Болгарского Царства и стал высшей наградой государства. Латинский девиз на лицевой стороне креста «EX ORIENTE LUX» — «СВЕТ С ВОСТОКА».
Итак, Император Николай Вторый повелел отдавать царские почести Фердинанду в феврале 1909 года, тем самым признав «де-факто» независимость Болгарии. Признание «де-юре» Великими Державами произошло в апреле после согласия Турции.
Бьюкенен свидетельствует, как всегда преувеличивая роль Англии:
«Подписание Турецко-болгарского договора о признании независимости 6/19 апреля 1909 года произошло в значительной степени под давлением британского правительства на правительство Порты. Россия, естественно, хотела первой из держав признать новый порядок вещей, и 8/21 апреля император Николай прислал королю Фердинанду телеграмму с поздравлением по поводу независимости его государства. Два дня спустя французский агент и я прислали болгарскому правительству официальное признание наших правительств, а 14/27 апреля австрийский, немецкий и итальянский агенты последовали нашему примеру».
А папа римский признал аннексию австрийцами Боснии и Герцеговины…
Где-то, возможно, на «Гознаке», я слышал пословицу, что «Владеет землей не тот, кто носит корону, а тот, кто чеканит монету». Серебряные монеты Болгарского княжества чеканились в Австро-Венгрии на монетном дворе в Кремнитце (словацкая Кремница). Резал штемпели камер-медальер Антон Шарф, Anton Scharff (1845 — 1903). Монета в 5 левов из серебра 900-й пробы имеет диаметр 37 мм, и мой экземпляр весит 24,94 грамма при 25 граммах по каталогу. По гурту выбита надпись «БОЖЕ ПАЗИ БЪЛГАРИЯ» — «Боже, храни Болгарию».
Провозгласив независимое Болгарское Царство, постаревший Фердинанд продолжил чеканить серебряную монету в Австро-Венгрии, изрядно ее испортив. Венский монетный двор изготовлял для Болгарии левы из более дешевого серебра 835-й пробы, а штемпели с портретом царя резал Стефан Шварц, Stefan Schwartz (1851 — 1924). Гурт с той же надписью «БОЖЕ ПАЗИ БЪЛГАРИЯ». Диаметр моей монеты 26,9 мм (27 по каталогу), вес — 9,97 грамма (10). Раньше в Болгарии, как и в России, писали несколько иначе, с ятем, поэтому надпись на аверсе «ФЕРДИНАНДЪ I ЦАРЬ НА БЪЛГАРИТ(ЯТЬ)» — «ФЕРДИНАНД I ЦАРЬ БОЛГАР».
В 1912 году Болгария, Греция, Сербия и Черногория образовали для войны с Османской империей Балканский союз. Турецкое государство еще не оправилось от потрясений, вызванных младотурецкой революцией, смещением султана Абдул-Гамида II, заменой его «конституционным монархом» Мехмедом V, и проигрышем скоротечной войны с Италией, лишившим турок части владений в Северной Африке.
Россия занимала умеренную позицию, готовясь к противостоянию на Балканах скорее с Австро-Венгрией, уже аннексировавшей Боснию и Герцеговину, чем с Турцией. Такому повороту событий немало способствовали англичане.
Болгария выставила самую большую, трехсоттысячную армию. В начале осени 1912 года (с 25 сентября по 6 октября по старому стилю) союзники объявили Турции войну и быстро разгромили основные силы противника, фактически изгнав турок из Европы и вплотную приблизившись к Константинополю. В конце года Великие Державы пригласили Болгарию, Грецию, Сербию, Черногорию и Османскую империю на очередную мирную конференцию в Лондон (!).
В это время младотурки совершили очередной переворот и возобновили военные действия, впрочем, неудачно. В мае 1913 года в Лондоне все же был подписан мирный договор. Болгария стала самой большой балканской державой с выходом к Черному и Эгейскому морям. Кое-кто стал называть Фердинанда «императором».
Слева: почтовая марка номиналом в 1 стотинку из серии 12 марок 1901 года. Вся серия печаталась в Петербурге в Картографическом заведении Военно-топографического отдела Главного штаба. Естественно, для гравированного портрета князя выбрали уже известную нам фотографию с русскими орденами — цепью ордена Андрея Первозванного и шейным крестом ордена Александра Невского.
В центре: на марке 1911 года номиналом 5 стотинок царь Фердинанд изображен в белом форменном двубортном закрытом сюртуке; слева вверху — герб Дома Веттинов, к которому принадлежала Саксен-Кобург-Готская династия; справа вверху — болгарская царская корона, подобная короне Симеона Великого co старинной фрески; по краям — бурбонские лилии матери Фердинанда Клементины Орлеанской.
Справа: на марке 1911 года номиналом 10 стотинок Фердинанд изображен в черном открытом адмиральском сюртуке, хотя болгарский флот вряд ли мог считаться сколько-нибудь значительной силой. Он состоял из береговых батарей в Варне, Дунайской флотилии вооруженных пароходов и миноносок; на Черном море — 700-тонная авизо — канонерская лодка французской постройки «Надежда» гордо именовалась «крейсером», а основной силой были шесть 97-тонных миноносцев типа «Дерзкий» тоже французского происхождения. «Надежда» была вооружена двумя 100-мм/45-клб орудиями, двумя 65-мм/50-клб орудиями, двумя 47-мм/40-клб одноствольными пушками Готчкиса и двумя 380-мм торпедными аппаратами. Встречаются свидетельства, что во время Второй (Межсоюзнической) Балканской войны черноморский флот Болгарии во главе с «Надеждой» прятался с согласия русского правительства в Севастополе. Но Фердинанд страстно мечтал о выходе Болгарии к четырем морям (!): Адриатическому, Эгейскому, Мраморному и Черному. Эта мечта почти осуществилась во время Первой Мировой войны.
Клише для марок 1911 года изготовила британская компания Bradbury, Wilkinson & Co в New Malden к юго-западу от Лондона, входившая в знаменитую American Bank Note Company, Американскую компанию по производству банкнот. Печатали марки в Риме.
Еще на одной марке 1911 года царь болгар Фердинанд изображен в парадном одеянии времен расцвета древнего Первого болгарского царства, с увенчанным крестом посохом и державой. Сей наряд весьма схож с одеждами византийских правителей-василевсов. Первые болгарские цари многое заимствовали у Империи, хотя и боролись с нею за господство на Балканах.
По краям марки расположена геральдическая символика. Сверху — два стоящих византийских льва, а между ними неизвестный мне древний символ. Слева вверху — герб Орлеанского дома, младшей линии Бурбонов, что обозначено трехчастным серебряным ламбелем (титлом) над лилиями; мать Фердинанда Клементина Орлеанская была дочерью короля Луи-Филиппа. Справа вверху — герб испанских Бурбонов, три золотых лилии на лазоревом поле с червленой каймой; бабушка Фердинанда Мария Амелия Неаполитанская, дочь короля Неаполя и Сицилии Фердинанда IV происходила из Неаполитанской линии Испанской ветви старших Бурбонов. Слева в середине — герб Дома Веттинов (Саксонии) с диагонально расположенной зеленой рутовой короной; Саксен-Кобург-Готские принадлежали Дому Веттинов. Справа в середине — восстающий золотой коронованный лев на червленом поле — личный герб Царя Болгар.
В болгарском каталоге (www.mtitc.government.bg) к марке (№ 91) есть пояснение, что она гравирована по картине Антона Стефанова Митова, но, скорее всего, для этого изображения Фердинанда и других в серии 1911 года использовались фотографии.
В книге Василия Николаевича фон Штрандтмана есть описание «фотосессии»:
«Палеолог с особым удовольствием рассказывал о приезде в Софию французского фотографа Juinот «Illustration«, которого он рекомендовал двору. После состоявшихся сеансов фотограф дал отчет своему посланнику о сделанных снимках. Князь Фердинанд задержал его на сравнительно долгое время, желая сниматься в разных костюмах: в обыкновенной и парадной форме генерала и адмирала, в штатском платье, охотничьем костюме, во фраке, и в довершении всего, в облачении византийского императора. Мечты о Византии преследовали его. В последний свой приезд в Константинополь для посещения султана Абдул-Хамида он отправился в бывший храм Св. Софии…».
У меня и в мыслях никогда не было намерения занять византийский престол, упаси Господь поссориться с Реджепом Тайипом Эрдоганом, но в первый же свой приезд в Константинополь (Стамбул) я направил стопы своя в Святую Софию и вознес в ней молитвы, конечно — не вслух.
На этом фотоколлаже Царь Болгарский Фердинанд I в образе восседающего в облаках Бога-Громовержца Саваофа поражает молниями Турцию. Ему помогают меньшей, по мнению художника, величины союзники — король Сербии Петр I Карагеоргиевич, король Черногории Никола I Петрович-Негош, король эллинов (греческий) Георг I Шлезвиг-Гольштейн-Зондербург-Глюксбургский. Не думаю, чтобы сия открытка побудила правителей соседних стран и далее дружить с Болгарским царем.
Об этом же писал побывавший на Славяно-греко-турецкой войне 1912 — 13 годов в качестве военного корреспондента в Болгарской армии статский советник Александр Александрович Пиленко, профессор международного права Императорского Александровского лицея и Императорского Петербургского Университета, и, одновременно, ведущий сотрудник суворинского «Нового Времени»:
«А национальные противоречия все-таки сказываются. Добрый и добродушный был полковник. Но когда речь шла о греках и греческих победах, он не выдержал.
_ «Победы» — заметил он не без злобности: с преподобными сам преподобный будешь…
Недаром греки и болгары тридцать лет резали друг друга в Македонии. Венизелос [греческий премьер-министр с 1910 по 1920 год, с перерывами, и позднее], может быть, имеет семь пядей во лбу: но в полгода устранить всю многолетнюю вражду и он, конечно, не мог. Поэтому полковник имел у своих подчиненных большой успех. Так раскатисто смеялись, что он еще два раза повторил свою сентенцию
— С преподобными сам преподобным будешь… Ха-ха-ха!.. С преподобными сам преподобный будешь…
Здесь, очевидно, все считают, что преподобными могут быть только болгары, и что греческие победы могут быть только отражением тех, которые будут одержаны славянскими войсками. Война 1897 года [Тридцатидневная греко-турецкая война, проигранная греками] еще у всех на памяти». (Ал. Пиленко «Около болгарской войны. Дневник и сорок девять любительских фотографий». Спб., 1913. macedonia.kroraina.com).
Летом 1913 года бывшие союзники, не договорившись о разделе доставшихся земель, прежде всего Фракии и Македонии, населенных вперемешку разными народами, вступили в войну между собою. Против Болгарии ополчились Черногория, Сербия и Греция, позднее вмешались в конфликт ради своих интересов Румыния и Турция. Россия в очередной раз попыталась предотвратить кровопролитие, но первыми ее не послушались в Софии и отказались, после некоторого колебания, от предложенного Петербургом посредничества для разрешения споров с соседями. Фердинанд и его правительство уповали на закаленную в боях армию. Межсоюзническая война началась 16/29 июня наступлением (возможно, спровоцированным) болгар на сербов на македонском участке границы. Ровно через месяц война закончилась решительным поражением оставшейся без союзников и покровителей Болгарии и территориальным переделом. Турция отвоевала Адрианополь (Эдирне) и большую часть Восточной Фракии.
Фон Бюлов пишет:
«…даже хорошие специалисты часто из-за деревьев не видят леса. Кидерлен [статс-секретарь по иностранным делам Германии с 1910 по 1912 год Альфред фон Кидерлен-Вахтер, десять лет, с 1898 по 1908 год пробыл посланником в Румынии и даже своих собак назвал именами румынских политиков] с нетерпением ожидал того момента, когда, как он выражался «бравые турки зададут наконец хорошую встряску этим конокрадам с Нижнего Дуная». Такой выдающийся стратег, как Гольц [прусский генерал-фельдмаршал Кольмар фон дер Гольц, много лет служивший в Османской армии, получивший звание мушира (маршала)], во время турецких маневров, которые приблизительно за год до битвы при Каркилиссе [сражение у Киркилиссе-Лозенграда, турецкой крепости в Восточной Фракии к востоку от Адрианополя состоялось 9/22 — 11/24 октября 1912 года в самом начале Первой Балканской войны] происходили на тех же самых полях, на которых впоследствии турецкая армия была разбита болгарами, заявил, что если бы это были не маневры, а действительное сражение, то османы имели бы самую блестящую победу, какая только известна в военной истории. Тем больше было разочарование в Вене и Будапеште, а также и в Берлине, когда болгары в марте 1913 года разгромили Адрианополь, взяли в плен 29 пашей и угрожали Константинополю. Это разочарование в Вене и Будапеште скоро превратилось в нарастающую тревогу и нервозность, когда победители в первой балканской войне при дележе добычи вцепились друг другу в волосы и болгары были побиты сербами и греками с помощью румын».
(Все выделения — мои).
А Джордж Бьюкенен удовлетворенно констатирует:
«Начало второй Балканской войны создало совершенно новое положение и показало уже не в первый раз, как мало в Софии и в Белграде считались с приказаниями из Петербурга. Опьяненные своими победами и страдая острой формой мании величия, все балканские союзники были намерены удержать в своих руках все области, которые их армии захватили у Турции».
Поражение во Второй Балканской войне повлияло на решение Болгарии о присоединении в 1915 году к Центральным державам. Во время Первой Мировой войны болгарская армия сражалась с русской на двухфронтах — Салоникском и Румынском.
После начала Мировой войны, она же — Великая война за цивилизацию, противоборствующие союзы озаботились вступлением в войну Италии, Греции, Болгарии и Румынии. Чтобы удовлетворить требованиям Болгарии, державам Антанты потребовалось бы «отрезать» куски территории у союзной Сербии, потенциально союзных или, по крайней мере, нейтральных Румынии и Греции. Стороны не договорились, и Болгария присоединилась к Германии, Австро-Венгрии и Турции.
Джордж Бьюкенен с недостойным посла союзной державы в Петербурге сочувствием объясняет поведение Болгарии:
«Позиция России во время второй Балканской войны не была забыта в Софии, а после падения Варшавы и Ковно [в августе 1915 года] союзники , казалось, были обречены на неудачу. Король Фердинанд, все время интриговавший с центральными державами, не хотел связывать себя с терпящей поражение стороной, особенно, когда Германия обещала уплатить вдвое, чем давали союзники за ее помощь. Кроме того, наши предложения казались вообще туманными. Только абсолютная уверенность Болгарии в передаче ей бесспорной зоны могла еще остановить ход событий, а в армии была популярна мысль об уплате старого долга Сербии [за поражение во Второй Балканской войне]«.
…»Культа личности» Канцлера Российской Империи Светлейшего Князя Александра Михайловича Горчакова (1798 — 1883), начатого романом Валентина Пикуля «Битва железных канцлеров» и продолженного трудами Виктора Алексеевича Лопатникова, петербургского представителя МИД, а после — сенатора, я избежал. Даже сейчас, когда изредка доводится присутствовать на коллегии Министерства, и сидя в последнем ряду у стеночки, прислонившись левым боком к тумбе с любимой бронзовой статуей «Гений прогресса и алхимик Николя Фламель» работы когда-то модного французского скульптора Эмиля Пико, созерцая поверх голов коллег на противоположной стене над министром писаную маслом копию портрета Горчакова в Андреевской голубой ленте и с испанским барашком (Золотого Руна) на шее, я отдаю предпочтение Бисмарку, ибо заслуги его перед Пруссией и Вторым Рейхом неизмеримо выше заслуг Горчакова перед Россией. Бисмарк обеспечил дипломатическую защиту победоносных войн Пруссии с Данией, Австрией и Францией, фактически создал Германскую империю; Горчаков дипломатически защитил подавление очередного польского мятежа в 1863 году, а после разгрома Франции Пруссией с союзными германскими государствами, сумел всего лишь добиться отмены одной (!) статьи позорного для России Парижского договора 1856 года, запрещавшей России в числе прочих черноморских государств держать военный флот на Черном море. Впрочем, к началу Русско-турецкой войны, то есть за шесть лет, мы этот флот так и не восстановили, построив из серьезных кораблей два круглых бронированных монитора береговой обороны — «поповки» «Киев» («Вице-адмирал Попов») и «Новгород». Вот и пришлось против мореходных и речных турецких броненосцев, в основном английской и французской постройки, воевать на вооруженных пароходах и минных катерах. Все равно Берлинский конгресс, как мы знаем, лишил Россию многих плодов победы и оборвал карьеру Горчакова.
Моя извилистая мысль ведет меня от парижской скульптуры 1885 года «Le Génie du Progress et Nicolas Flamel» работы Émile Louis Picault (1833 — 1915), стоящей в 703-м кабинете высотки на Смоленской-Сенной, — где самое место Николя Фламелю, средневековому французскому алхимику, изобретателю философского камня и эликсира вечной жизни, — к светлейшему князю Горчакову, а от него — к истинному «железному» старому прусскому юнкеру князю Бисмарку. Дипломатия сиречь умственная алхимия, к точным наукам отношения не имеющая — это я вам как физик и инженер говорю.
Помянутый умудренный князь Отто фон Бисмарк на закате дней своих во втором томе «Мыслей и воспоминаний» (М., 1940) целую главу посвятил «будущей политике России» и весьма прозорливо, даже в проэкции на XXI век, написал:
«Традиционная русская политика, которая основывается отчасти на общности веры, отчасти на узах кровного родства, идея «освободить» от турецкого ига и тем самым привлечь к России румын, болгар, православных, а при случае и католических сербов, под разными наименованиями живущих по обе стороны австро-венгерской границы, не оправдала себя. Нет ничего невозможного в том, что в далеком будущем все эти племена будут насильственно присоединены к русской системе, но что одно только освобождение еще не превратит их в приверженцев русского могущества, это доказало прежде всего греческое племя. (…) Россия — слишком тяжеловесна, чтобы легко отзываться на каждое проявление политического инстинкта. Продолжали освобождать, — и с румынами, сербами и болгарами повторялось то же, что и с греками. Все эти племена охотно принимали русскую помощь для освобождения от турок; однако, став свободными, они не проявляли никакой склонности принять царя в качестве преемника султана. Я не знаю, разделяют ли в Петербурге убеждение, что даже «единственный друг» царя, князь черногорский, а это до некоторой степени извинительно при его отдаленности и изолированности, только до тех пор будет вывешивать русский флаг, пока рассчитывает получить за это эквивалент деньгами или силой».
Дипломатическим «торгам» 1914 — 1915 годов, более похожим своею шумной разноголосицей на восточный базар, посвящен первый (оказавшийся единственным) том книги старшего научного сотрудника Института истории Академии Наук Союза СССР Филиппа Иосифовича Нотовича «Дипломатическая борьба в годы первой мировой войны. Том первый. Потеря союзниками Балканского полуострова». Книга была издана в Издательстве Академии Наук в Москве и Ленинграде (печаталась в Москве) в 1947 году под редакцией академика Евгения Викторовича Тарле мизерным по тем временам тиражом в 5000 экземпляров. Во время мировой войны Филипп Иосифович, уже прошедший двухгодичный призыв вольноопределяющимся, служил, вероятно прапорщиком, в 9-м стрелковом полку 3-й стрелковой бригады XII армейского корпуса на Юго-Западном фронте. Во время Карпатской операции с осени 1914 года до лета 1915 года корпус сначала наступал на правом фланге 8-й армии и достиг Дуклинского перевала, а затем на левом фланге 3-й армии оборонялся на Бескидской позиции. Здесь Нотович попал в австро-венгерский плен и пробыл в нем до конца войны. Там же оказался в плену и генерал Лавр Корнилов.
Книга отличная, но три следующих, подготовленных к печати тома не вышли, возможно, в связи с начавшейся борьбой с космополитизмом и низкопоклонством перед западом. В этом случае «вина» возлагалась не на содержание книг, а на личность автора, который вынужден был в 1949 году покинуть академический Институт истории и перейти профессором в МГИМО. (А. Ахтамязян, Л. Истягин. «Вестник МГИМО» № 4(25) 2012).
Каждое изображенное на марках королевское величество обладало холеными усами, немалым честолюбием и непрестанно помышляло о расширении границ, поощряемое в том «друзьями» и родственниками в Великих Державах.
Никола I Петрович Негош (1841 — 1921), любил позировать в живописном черногорском национальном костюме но с обязательным белым крестом Военного ордена Святого Великомученика и Победоносца Георгия 3 класса на шее, полученным 12 апреля 1877 года «За отличную храбрость и мужество, выказанное в борьбе с турками». Но на марке Генерал-Фельдмаршал Российской ИМПЕРАТОРСКОЙ Армии Его Королевское Величество Король Черногорский Николай I, Шеф 15-го стрелкового Имени Своего полка, изображен в лавровом венке римских императоров. Крошечное его горное королевство (с 1910 года, до того — княжество) после Русско-турецкой войны получило часть побережья Адриатического моря, а по итогам Балканских войн еще слегка расширилось на восток, но вот родственные связи были воистину имперскими. Старшая дочь Николы Зорка вышла замуж за сербского принца — изгнанника Петра Карагеоргиевича, ставшего после насильственной смены династии Обреновичей королем Сербии Петром I. На другой дочери, Елене Черногорской, женился будущий король Италии Виктор Эммануил III из Савойской династии, имевший очень длинный титул, но очень маленький рост — всего 153 сантиметра! Еще две дочери укрепили выгодный со всех точек зрения, включая финансовую, союз с Россией: Милица стала женою Великого Князя Петра Николаевича, а Анастасия (Стана) сначала вышла замуж за герцога Георгия Максимилиановича Лейхтенбергского, после развода — за Великого Князя Николая Николаевича-младшего. Племянница сестер, дочь Петра I Сербского и Зорки Черногорской Елена Петровна была замужем за князем Императорской Крови Иоанном Константиновичем. Ее родной брат Александр впоследствии стал королем Сербов, Хорватов и Словенцев, ему присягал по службе в пограничной страже королевства брат моей бабушки, Александр Соколов. Старший сын Николы, князь Данило Черногорский женился на внучатой племяннице британской королевы Виктории Ютте Мекленбургской.
…С советских времен принято повторять характеристики правителей Балканских государств вослед Георгию (Юрию) Яковлевичу Соловьеву, одному из немногих царских дипломатов, признавших после октябрьской революции новую власть и успевшему умереть на родине до начала «Большой чистки», в 1934 году. На службе в Императорском Министерстве Иностранных Дел Соловьев достиг личного звания советника МИД в должности первого секретаря миссии в Испании, в звании камергера и с «генеральским» чином 4-го класса действительного статского советника. Первая часть его мемуаров «25 лет моей дипломатической службы. 1893 — 1918» вышла в далеком 1928 году. Две части увидели свет в 1959 году. Ну, что ж, не будем рушить традицию и воспроизведем и здесь мнение Соловьева, тем более, что недавно ко мне в мансарду, можно сказать, «своими ножками», пришел с полки отдела старой книги второй экземпляр «Воспоминаний дипломата. 1893 — 1922» в отлично сохранившейся пестрой суперобложке, тогда как первый экземпляр в скучном сером переплете появился у меня лет сорок назад.
Соловьев о Негоше: «Николай Черногорский, как и король Георг Греческий, к этому времени правил своей страной уже четвертый десяток лет. Это была необыкновенно живописная фигура. Николай был прирожденным актером. Он всячески старался произвести впечатление на окружающих, поражая их деланной простотой и добродушием. В действительности он был весьма хитрым и прошедшим через многие трудности политическим интриганом. К тому же он был корыстолюбив и старался всячески эксплуатировать своих «высоких покровителей» и прежде всего, конечно, Россию. Он прекрасно говорил по-французски, так как учился во Франции, но преднамеренно уснащал свою речь сербскими выражениями, подделываясь под тон и облик черногорца. Князь постоянно носил черногорский национальный костюм, причем по-восточному обычаю не снимал и в комнатах своей небольшой шапочки — по-сербски капицы…
Политика князя Николая вертелась в то время между тремя полюсами: Россией, Австро-Венгрией и Италией. В действительности реальные интересы имели в Черногории лишь Австро-Венгрия и Италия. Они боролись за свое влияние на Адриатическом море…
При нашем первом свидании Николай по обыкновению разыграл роль человека, преданного России и ее царю. В разговоре он заметил: «Для меня существуют лишь приказания русского императора; мой ответ всегда одинаков: «Слушаюсь»». Между прочим, князь Николай всегда старался кстати и некстати, говоря о своей дружбе с Россией, ссылаться на тост Александра III. В нем царь назвал Николая Черногорского своим «единственным искренним другом». Будучи достаточно умным, чтобы понять, что этот тост был направлен в сущности не по его адресу, Николай добавил: Я, конечно, понимаю ту политическую обстановку, при которой тост был провозглашен, но все же эти слова я не могу забыть».
…во время первой мировой войны… князь Николай, задумав мириться с Центральными державами, открыл свой почти неприступный фронт на горе Ловчене…».
Читая эти строки, следует помнить, что в 1905 году, не пробыв в Цетинье и года, секретарь русской миссии Соловьев из-за конфликта с княжичем Данило, восхитившимся победой японского флота над русским в Цусимском сражении, по требованию князя Николая был отозван в Петербург. Кроме того заметим, Соловьев, и в этом случае он, наверное, прав, считает язык княжества сербским.
Гора Ловчен отделяет Которский залив на побережье Далмации, — тогда — во владении Австро-Венгрии, — от княжеской столицы Цетинье и внутренних районов Черногории. 8 января 1916 года генерал Конрад граф фон Гетцендорф послал войска двуединой монархии атаковать со стороны побережья черногорский фронт на Ловчене. Заняв гору, австро-венгерцы обезопасили военно-морскую базу в Каттаро (Котор) от обстрела тяжелыми орудиями. 13 января пала столица Черногории Цетинье.
…В Мировую войну Черногория вступила вместе с Сербией на стороне Антанты, намереваясь округлить свои владения вдоль побережья за счет Боснии и Албании. Ничего не сбылось. Вслед за исходом разбитой сербской армии на остров Корфу в начале 1916 года капитулировала перед австро-германскими войсками черногорская армия. Король и правительство покинули страну. Эта капитуляция и крушение главного покровителя Дома Негошей, Российской Империи, привело к тому, что после 1918 года на «пиру победителей» главный приз достался Сербии — образовалось Королевство Сербов, Хорватов и Словенцев — будущая Югославия, великое государство южных славян, объединившее под одной короной Карагеоргиевичей Сербию, Черногорию, Далмацию, Северную Македонию, Славонию, королевскую землю Крайн (Карниолу, Словению), Австрийское Приморье без Венеции-Джулии, Боснию и Герцеговину. Черногорское королевство исчезло с карт.
Петр Карагеоргиевич (1844 — 1921) вернулся из эмиграции в Сербию в начале лета 1903 года в результате совсем неизящного убийства офицерами короля Александра Обреновича и королевы Драги. Был коронован в 1904 году после принятия весьма либеральной конституции.
Сербский король Петр I получил русский орден Святого Георгия 3-й степени много позднее тестя Николы Черногорского и не от Николая II. Его наградили весьма странным приказом по русским войскам Румынского фронта № 1613а от 14 марта 1918 года с формулировкой:
«За то, что ныне в особо тяжелой обстановке продолжает решительную борьбу за общесоюзное дело, которому все время служила Россия и, как Верховный вождь этой нации, своим геройским решением продолжать борьбу до победы воодушевляет свои доблестные армии и народы, являющими пример высшей доблести, успеха и пользы в священной борьбе за конечную победу правды в настоящей великой войне». Тогда же Георгиевская Дума и «командование Румынского фронта» наградили этим орденом короля Великобритании Георга V и короля Румынии Фердинанда I. («Кавалеры Военного ордена Святого Великомученика и Победоносца Георгия за период с 1914 по 1918 г.» М., 2008. стр. 24,27,32).
Странность заключается в том, что на Румынском фронте между австро-германо-болгарскими и русско-румынскими войсками еще 26 ноября/9 декабря 1917 года в Фокшанах было подписано соглашение о перемирии, неделей раньше (!) соглашения о перемирии в Брест-Литовске. 20 февраля/5 марта Румыния заключила с Центральными державами предварительный мирный договор; полностью вышла из войны и получила «в подарок» русскую Бессарабию. Удивительно и второе обстоятельство: во время войны престарелый Петр I, шеф русского 14-го пехотного Олонецкого полка, по состоянию здоровья с 1916 года оставался на острове Корфу, давно передав главнокомандование сыну Александру, назначенному регентом в июле 1914 года. Будущий король Александр I дважды награждался Высочайшими приказами орденом Святого Георгия — 3 Сентября 1914 года «за личное мужество и беззаветную храбрость в сражении под городом Кумановым [еще в Первую Балканскую войну в 1912 году!] против турецких войск» королевич получил 4-ю степень, а 27 Ноября 1914 года «За то, что ныне в особо тяжелой обстановке продолжает решительную борьбу за общесоюзное дело, которому все время служила Россия и, как Верховный вождь этой нации, своим геройским решением продолжать борьбу до победы воодушевляет свои доблестные армии и народы, являющими пример высшей доблести, успеха и пользы в священной борьбе за конечную победу правды в настоящей великой войне». («Кавалеры Военного ордена Святого Великомученика и Победоносца Георгия за период с 1914 по 1918 г.» М., 2008. стр. 27,214).
По Нотовичу (стр.624) «…Пашич [Никола Пашич, сербский премьер-министр и министр иностранных дел] и королевич хотели получить все территории Австро-Венгрии, населенные сербами, хорватами и словенцами, протягивали руки к Албании и одновременно хотели сохранить в своих руках всю Македонию, на которую болгары имели по крайней мере такие же исторические и национальные права, как и сербы». После победы в 1918 году эти мечты сбылись.
Георг I Греческий (1845 — 1913) был сыном короля Дании Кристиана IX из Дома Глюксбургов, братом британской королевы Александры, жены Эдуарда VII и Императрицы Марии Федоровны, жены Александра III. Сам Георг женился на племяннице Александра II Великой Княжне Ольге Константиновне. Старшего сына и престолонаследника Константина он, на всякий случай, женил на сестре Вильгельма II Софии Прусской, другого сына — на дочери Великого Князя Владимира Александровича Елене Владимировне, дочь Александру выдал замуж за Великого Князя Павла Александровича, Марию — за Великого Князя Георгия Михайловича. Как и Петр Карагеоргиевич, Георг, принц датский, вступил на греческий престол в результате смены династий после изгнания из страны в 1862 году короля Оттона I (Баварского) из Дома Виттельсбахов. Его портрет помещен на марке, выпущенной в 1905 году временным правительством Крита (Революционной ассамблеей) во главе со знаменитым Элефтериосом Венизелосом.
50-центовая греческая «евро-монета» с изображением Элефтериоса Венизелоса и номиналом в 50 лепта. Лептой называлась мелкая медная монетка в Древней Греции, оттуда пришло к нам слово «лепта» — скромное подаяние, вклад. В Новой Греции лепта составляла одну сотую часть драхмы, теперь же равна евроценту.
В 1905 году Великие Державы, включая Россию, восстание за присоединение Крита к Греции подавили военной силой, но в 1913 году воссоединение все же состоялось. Венизелос еще в 1910 возглавил греческое правительство при Георге I и немало способствовал победам в балканских войнах и воссоединению Крита. Титул у греческого короля был занятный: «Василевс эллинов» — тоже «с прицелом» на Византийскую империю. Усы Георг имел замечательные, пшеничные, длиннющие, закрученные и торчащие горизонтально. Человеком он был симпатичным, и в хорошей русской литературе отмеченным, — у моего любимого Сергея Адамовича Колбасьева в повести о миноносцах «Джигит» есть отменный образчик морской травли:
«Крейсер «Олег» стоял в Афинах и давал бал в честь греческой королевской четы. Пальмы на верхней палубе, сногсшибательно сервированный стол в кают-компании, рев духового оркестра и прочая немыслимая роскошь.
Королева эллинов, как известно, была русской и на крейсере чувствовала себя превосходно. Король же Георг, за номером первым, к танцам склонности не имел и не знал, что с собой делать.
Сей просвещенный монарх по рождению был датчанином, но за отсутствием практики по-датски говорить разучился. По-гречески учиться не хотел — он уже вышел из такого возраста, чтобы учиться. По-французски ни слова не понимал, а по-русски, конечно, еще меньше. Вообще только мычал, и от этого ему было очень скучно.
Луке Пустошкину, который к тому времени дослужился до старшего лейтенанта, приказали его величество развлечь, и он сразу сообразил, что ему делать.
Почтительно пригласил монарха следовать за собой и увел его с верхней палубы, где танцевал весь бомонд, вниз в пустую кают-компанию. Показал ему все, что стояло на столе, и сказал:
«Вуаля!»
У монарха лицо сразу стало более интеллигентным, и даже замычал он как-то веселее.
«Разрешите, вотр мажесте?» — спросил Лука, пощелкав пальцем по графинчику, подернутому привлекательной испариной.
Его величество знаками продемонстрировал, что не только разрешает, но и всемерно одобряет, и сразу же сел за стол поближе к балыку.
Примерно после десятой рюмки Лука проникся к Георгу уважением. В первый раз в жизни своей он видел настоящего монарха, который пил как настоящая лошадь. От избытка чувств он похлопал его по колену и предложил:
«Руа, бювон еще по одной?»
«Бювон», — согласился руа, сиречь король, который к этому времени уже немного овладел французским языком.
Танцы наверху продолжались довольно долго, и, когда публика начала спускаться в кают-компанию, союз между греческим королем и русским старшим лейтенантом был заключен на вечные времена.
Они сидели обнявшись и плакали. Лука сквозь слезы пел про камаринского мужика, а король горестно ему подвывал.
Конечно, обоих срочно отвели по каютам и уложили спать, и, конечно, когда пришла пора разъезжаться по домам, короля поставить на ноги не удалось.
Съехал он на берег только на следующее утро вместе с буфетчиком, отправлявшимся на базар. Был он вполне инкогнито, в гороховом пальто с поднятым воротником, и, прощаясь с Лукой , глядел на него собачьими глазами.
И что же? Королева, правда, малость сердилась, но тем не менее Греция, как вам известно, теперь воюет на нашей стороне».
Морская травля хороша тем, что в ней перемешана быль с небылью, и заправлена острым юмором. Прибывший в Афины в 1898 году вторым секретарем русской миссии Ю. Я. Соловьев вспоминал: «Королева Ольга Константиновна, по существу необыкновенно добрая женщина, не переставала считать себя русской великой княгиней, а потому вмешивалась в жизнь русской колонии, в особенности русской средиземноморской эскадры, которая постоянно заходила в Пирей, а часто там и зимовала. На ее судах давались бесконечные приемы в честь королевской семьи, на которых должна была присутствовать и русская миссия…
По происхождению датский принц, брат русской императрицы и английской королевы, Георг I весьма ловко пользовался своими связями, чтобы царствовать в маленьком тогда греческом королевстве, насчитывавшем лишь 2½ миллиона населения. Страдавшие мегаломанией греки не могли не сознавать, что «связи» короля им полезны…
Помимо этого, король Георг, будучи весьма деловым человеком, составил себе значительное состояние, которое держал за границей. Таким образом, ему, как иностранцу и притом непосредственно не заинтересованному в греческом вопросе, удавалось весьма ловко маневрировать среди столь легко возбуждающегося греческого населения. При этом он проявлял недюжинный такт, научился свободно говорить по-гречески и делал все возможное, чтобы угодить своим случайным подданным. Каждый год он уезжал в «продолжительный отпуск» во Францию…».
Как видите, по крайней мере в отношении знания языков, описание, данное Георгу I дипломатом Соловьевым отличается от байки про короля и лейтенанта Луку Пустошкина.
Шеф 1-го пехотного Невского Генерал-Фельдмаршала Графа Ласси, ныне Его Величества Короля Эллинов полка Георг I Греческий не дожил до начала Мировой войны, 18 марта по новому стилю 1913 года за несколько месяцев до пятидесятилетнего юбилея восшествия на престол, его застрелил в Салониках (Фессалоники, Солунь) анархист. На самом деле с самого начала существуют две версии произошедшего убийства. Соловьев вскользь упоминает: «В 1915 г. я попал в Салоники и увидел там памятник на том месте, где в 1913 г. был убит болгарским четником Георг Iпри его первом посещении завоеванных греками Салоник — их долголетней мечты».
Салоники десятилетиями служили яблоком раздора между греками и болгарами. В ходе Первой Балканской войны турецкие войска Таксин-паши в Салониках капитулировали перед греческой армией во главе с наследным принцем Константином, и 26 октября/8 ноября 1912 года греки вступили в город, всего на два часа опередив наступавшие с севера и северо-востока болгарские четы (ополченческие сотни) Седьмой Рильской дивизии генерал-майора Георги Стоянова Тодорова. Причем турки еще шесть часов вели с болгарами бой (А. Пастухов «Балканская война 1912 — 1913 г.г.» М., 2003). Через несколько дней завоеванный или освобожденный, — это с какой стороны посмотреть, — город посетил король Георг (Соловьев ошибся, в марте 1913 года состоялся очередной визит короля в Салоники). После убийства короля германские и часть русских газет объявили убийцей болгарина или болгарина, замаскированного под серба. По официальной версии, стреляло в короля из пистолета с двух шагов «лицо греческой национальности» по имени Александр Схинос, сравнительно недавно вернувшееся из Америки, где оно работало в нью-йоркском отеле. Схваченный полицией, Схинас называл себя то социалистом, то анархистом, то вообще говорил о мщении королю, отказавшему ему в денежном пособии. Перенеся несколько допросов в здании салоникской жандармерии и испытав на себе все методы «выбивания» правды, Схинас выбросился из окна — или его выбросили…
В коротком промежутке между Первой и Второй, Межсоюзнической, Балканскими войнами в Салониках при греческом Генеральном Штабе состоял представителем союзной болгарской армии генерал-майор Христофор Хесапчиев. Кроме того, с разрешения греков, Болгария держала в Салониках крошечный гарнизон, один батальон в 1250 человек с двумястами патронами на каждого. В первый день наступления 2-й болгарской армии в направлении Салоник заранее предупрежденный высшим начальством генерал Хесапчиев поспешно покинул город. Болгарский гарнизон отказался сдаться и открыл огонь по атаковавшим греческим солдатам из 2-й дивизии и полицейским. Когда у болгар кончились патроны, в ход пошли штыки. Гарнизон был уничтожен — его потери составили 340 человек, из них 237 убитыми, и это соотношение само по себе говорит об ожесточении боя (E. R. Nooton. «Prelude to The First World War. The Balkan Wars 1912 — 1913». Fonthill Media, 2014).
По итогам Мировой войны Салоники и почти все побережье Эгейского моря до Дедеагача, ставшего Александруполисом, отошли Греции.
Георгу наследовал Константин, женатый на прусской принцессе, учившийся военному делу сначала в греческой военной академии в Пирее, затем в Берлине; гражданским наукам — в университетах Гейдельберга и Лейпцига. Константин даже успел послужить в полку прусских гвардейских кирасир, Regiment der Gardes du Corps. Естественно, он симпатизировал Германии, тем более, что в 1913 году кайзер Вильгельм вручил ему фельдмаршальский жезл. Оттого Греция вступила в войну на стороне Антанты только 29 июня 1917 года после первого отречения и отъезда короля Константина. Лишь тогда 10 греческих дивизий и самый сильный на Балканах флот начали боевые действия. В повести Колбасьева историю о Луке Пустошкине и короле Георге рассказывают в кают-компании миноносца «Джигит» в начале осени 1917 года, когда Греция действительно уже стала союзником. Кстати, описание «Джигита», ходившего на Балтике трехтрубного, с рубкой на полубаке, с заостренной кормой, вооруженного 100 (102) мм тумбовыми орудиями с командой 86 человек, эскадренного миноносца, подходит одному из угольных эсминцев, бывших минных крейсеров типа «Украйна», но ни один из них не был потерян во время Мировой войны. Единственным эсминцем, подорвавшимся на мине и затонувшим в начале осени 1917 года на Балтике, был двухтрубный «Охотник», во всем остальном сходный с «Украйной».
По Нотовичу (стр.104 -105): «Греческое правительство настаивало [после Первой Балканской войны] на признании за Грецией всех территорий, занятых ее войсками, т. е. Македонии и Западной Фракии с Салониками, Каваллой, Сересом и Драмой, Северного Эпира и Эгейских островов. Она, кроме того, хотела еще получить Додеканез и Родос».
Сохранив вооруженный нейтралитет, в 1915 году греки выставили «на торги» следующие требования: гарантию целостности во время и после войны греческой территории в границах сложившихся после Второй Балканской войны, включая Северный Эпир (южная Албания), Южную Македонию и Западную (Эгейскую) Фракию, включая Каваллу с табачными плантациями; присоединение после войны Восточной Фракии, островов в Эгейском море и Смирны (Измира) с окрестностями в Малой Азии; высадку союзных экспедиционных войск в количестве, достаточном для сдерживания Болгарии и окончательного уничтожения Османской империи, с гарантией участия греческих войск во вступающем в Константинополь союзном корпусе; финансовую помощь. Фактически Константин I Греческий предлагал воссоздать греческую Византийскую империю с самим собой на троне в качестве Константина XII, преемника последнего императора Константина XI Палеолога, павшего в 1453 году при обороне Константинополя от турок.
О претензиях греческих Глюксбургов на византийский престол в Константинополе знала вся Европа. Соловьев об этом тоже упоминает:
«Наследник королевич Константин был женат на принцессе Софии, сестре императора Вильгельма II. Этот брак внес диссонанс в русско-франко-английский патронат над Грецией, сыграл впоследствии немалую роль в судьбах Греции во время мировой войны, а затем вызвал двукратное изгнание короля Константина XI[на самом деле, в мечтах XII, а по новогреческому престолонаследию — I]. Одиннадцатым [двенадцатым] он был провозглашен по счету одноименных императоров Восточной Римской империи. В этом сказывалось стремление Греции вернуть себе Константинополь. Эта мечта отразилась и на выборе имени наследника. Он был назван Константином, как некогда был также назван и обучен греческому языку второй внук Екатерины II[цесаревич Константин Павлович]«.
Между прочим, выставленные Грецией условия, без всякого сомнения, толкали Болгарию в лагерь Центральных держав.
По Нотовичу (стр.260): «Два из трех балканских государств, ограбивших Болгарию [в результате Второй Балканской войны], вполне сознавали, что они больше не в состоянии обеспечивать силой захваченное. (…) Но ни Греция, ни Румыния не хотели ничем поступиться. Греция предлагала Сербии компенсировать Болгарию, а Румыния приглашала Сербию и Грецию это сделать совместно, конечно, не привлекая самой Румынии к оплате общих счетов.
(стр.577): «Цель эта заключалась, далее, в том, чтобы еще больше запутать и без того запутанный вопрос, сделать невозможным переход Болгарии на сторону Тройственного согласия [Антанты] и оправдать благоприятную Германии политическую линию Греции».
Несмотря на позднее вступление Греции в войну, в послевоенных договорах союзники выполнили практически все греческие требования. Правда, вскоре турки под руководством Мустафы Кемаля-паши (Ататюрка) в ходе кровавой скоротечной войны сумели вернуть часть территории Восточной Фракии и изгнать греков из Малой Азии. В чрезмерных захватах нет большого счастия…
Судьба не была благосклонна к греческим конституционным монархам из Дома Глюксбургов. Вот они, впятером, на марке, посвященной 100-летию восшествия представителя этой династии на греческий трон. В центре — основатель греческой ветви василевс или царь эллинов Георг I (1845 — 1913), убитый в Салониках. Слева вверху — Константин I (1868 — 1923), дважды лишавшийся престола и покидавший страну, в 1917 и 1922 году, после сокрушительного поражения в войне с турками в Малой Азии. Ниже — его несчастный второй сын Александр I (1893 — 1920), ставший королем после первого отречения отца и умерший от заражения крови после укуса ручной обезьяны. Справа внизу — старший сын Константина I Георг II (1890 — 1947), как и отец, дважды надевавший на себя греческую корону. Георг сопровождал отца в первом изгнании, уступив трон брату, затем взошел на трон в 1922 году после отца, в 1924 году при объявлении республики был низложен, но в 1935 по результатам плебисцита вернул себе корону без кровопролития. После оккупации Греции Германией, Италией и Болгарией во время Второй Мировой войны Георг возглавил правительство в изгнании. В конце жизни, вернувшись в освобожденную Грецию, несчастный «путешественник» стал свидетелем кровопролитной гражданской войны. Ему наследовал, помещенный на марке в правый верхний угол еще один брат, Павел I (1901 — 1964), царствовавший всего 17 лет и умерший от рака. На марке нет последнего (пока, но я надеюсь на повсеместное возрождение монархий) царствовавшего православного монарха — греческого короля Константина II (1940), сына Павла I. После прихода к власти «черных полковников» в 1967 году король покинул страну, но не отрекся от престола даже после провозглашения нынешней Республики в 1974 году.
Грекам не впервой убивать своих правителей.
…Чтобы сделать подарок Санкт-Петербургу к 300-летию основания города, богатые российские греки собрали деньги и заказали православному скульптору Вячеславу Михайловичу Клыкову парадную бронзовую статую тайного советника и статс-секретаря Александра I графа Иоанна Антоновича Каподистрии (1776 — 1831), до 1822 года руководившего вместе с Карлом Нессельроде Министерством и Коллегией Иностранных Дел. (Своим первоначальным возвышением граф Каподистрия обязан Федору Федоровичу Ушакову. Во время Средиземноморской экспедиции русского флота имевший медицинское образование Каподистрия работал в русском морском госпитале на Корфу и по предложению адмирала получил назначение секретарем Совета Республики Ионических Островов.) В 1827 году Каподистрию выбрали на семь лет правителем Греции. Греция получила тогда по Лондонскому соглашению России, Англии и Франции полную автономию в границах Османской империи, подтвержденную при Наварине пушками соединеннго флота адмиралов графа Логина Петровича ван Гейдена, сэра Эдварда Кодрингтона и Анри де Реньи.
Памятник Каподистрии мы поставили недалеко от Невского проспекта и Московского вокзала на Греческой площади (там до 1962 года стояла греческая церковь Димитрия Солунского). Открытие памятника состоялось 29 мая 2003 года в присутствии премьер-министра Греции Константина Симитиса и полномочного представителя Президента России Валентины Ивановны Матвиенко. По обыкновению я вел церемонию. Памятник вышел немного позеленевшим, поскольку моим сотрудникам накануне открытия не удалось полностью очистить его от нанесенной без предупреждения Клыковым изумрудной с белыми проплешинами патины — будто бы статуя много лет пролежала под водой.
При Каподистрии временной столицей Греции был Нафплион (Навплия), на берегу бухты в восточной Морее (Пелопоннесе). Там его и убили осенью 1831 года. В день убийства, как и всегда, граф надел под фрак поверх жилета ленту ордена Святого Равноапостольного Князя Владимира, а на левый борт фрака — звезду ордена Святого Апостола Андрея Первозванного, полученного от Николая I в 1830 году.
На 500-драхмовой банкноте 1983 года изображен граф Иоанн Каподистрия и фасад богатого дома семьи Каподистрия на Корфу (Керкире). На оборотной стороне — Старая Крепость Палео Фрурио и церковь Святого Георгия в античном стиле на Керкире (www.notescollector.eu).
В Греции, долгое время находившейся под властью Османской империи, фактически на границе между восточной и западной цивилизациями, долгое время царили жестокие нравы. Знатные и богатые семьи вместе боролись за освобождение от турецкого угнетения, но соперничали между собою за власть. Не обходилось и без кровной мести, и без тайных интриг Франции и Англии против России. Вспомним, что о вероломстве «греческого племени» в отношении России писал Бисмарк. Речь, конечно, не идет о простолюдинах, но о знати и политиках.
Семья Мавромихали с южной оконечности Пелопоннеса хотела бы возглавить автономное государство, тем более, что бей Петр Мавромихали в 1823 году уже избирался председателем исполнительного Совета, однако позднее временным правителем с согласия трех Держав избрали Каподистрию, а Великие Державы, покровители Греции, занялись поисками короля для основания новой династии. Каподистрия, однако, не затруднился после очередного вооруженного выступления Мавромихали приказать арестовать и посадить в весьма скверную тюрьму бея Петра и его брата Цанниса или Канниса.
Родиной Мавромихали были горные ущелья между Мессинским (не итальянским) и Лакедемонским (Лаконийским) заливами Пелопонесского полуострова. Столицей же и местом дворцового обитания служил прибрежный городишко Лимени на восточном берегу Мессинского залива. Вся эта область называлась Мани или Майна, составляя территорию, некогда зависимую от античной Спарты.
Вступили в оппозицию Каподистрии знатные фанариоты, фамилии которых когда-то получили от султана княжеские титулы и фирманы на правление в Молдавии и Валахии — Александр Маврокордато и престарелый бывший господарь Валахии Иван (Ион) Караджа, Karadja, Caradja, Caragea, Karatzas (это его родовое имя в двух вариантах по-французски, по-румынски и латиницей по-гречески). Князь Караджа, находясь в день убийства Каподистрии в Навплии, особенно шумно и открыто радовался сему злодейству, за что был посажен под арест в караульню и тем спасен от самосуда толпы.
Противники Каподистрии стояли во главе сообществ жителей на прибрежных островах Идра и Порос. На Идре фактически правили братья Лазарь и Георг Кондуриоти, прямо соперничавшие с Каподистрией, поскольку Георг уже был три года председателем временного правительства. После убийства Георг вновь добьется высших постов, в 1848 году при Оттоне I на короткое время станет премьер-министром королевского правительства.
Большинство противников Каподистрии примкнули к французской партии. А в самой Франции газеты вели ярую кампанию против Каподистрии, приписывая ему предательские связи с османами, коррупцию, кровожадность и прочие «избиения младенцев». В общем, как могли, демонизировали фигуру несчастного графа, в основном из-за его привязанности к России. Вам в 2018 году это ничего не напоминает?
Слегка наивная картина Хараламбоса Пахиса, Pachis Charalambos (1844 — 1891), представляет сцену убийства «отца народа» Иоанна Антоновича Каподистрии 27 сентября 1831 года. Близкие родственники бея Петра Мавромихали, сын Георгий и брат Константин, подстерегли Каподистрию на ступенях церкви Святого Спиридона в Нафплионе и убили его выстрелами из пистолета в голову и ударом ножа в живот на глазах охраны и простого народа. Причем каждые убийственные круглые пули были попарно соединены проволокой, вроде маленького цепного книппеля, которым моряки стреляли по рангоуту. Константина Мавромихали толпа растерзала на месте; останки бросили в море. Георгий Мавромихали скрылся в доме французского посланника Ахилла Жана Руэна де Маллет, Achille Jean Rouen des Mallets (!), за него пытался вступиться генерал-адъютант Каподистрии, полковник французской службы Жерар, Gérard, но волнение народа, несмотря на присутствие на рейде французской эскадры с наведенными на город пушками, было столь велико, что убийцу пришлось выдать. Вместе с двумя солдатами, помогавшими убийцам, его судили военно-полевым судом с участием гражданского адвоката и приговорили к расстрелу; та же кара постигла одного из двух солдат. Второй отделался десятилетним сроком заключения. Георгия Мавромихали расстреляли. Участие французов в заговоре против Иоанна Каподистрии и прорусского правительства Греции очевидно, но современники указывали и на английское тому содействие. Подробнейшее описание заговора и убийства Каподистрии оставил внук Екатерины II Николай Алексеевич Райко (побочный сын графа Алексея Григорьевича Бобринского, в свою очередь, внебрачного сына Екатерины и Григория Орлова) — в «Записке об убиении Каподистрии, составленной А. Н. Райком», помещенной в 5-ом выпуске «Русского архива» за 1869 год. Райко оставил русскую службу поручиком, у Каподистрии в Греции начальствовал над разными крепостями и артиллерией в чине подполковника или полковника, а после убийства вернулся в Россию (beloedelo.com). Также подробно описал события русский дипломатический чиновник при эскадре адмирала Петра Ивановича Рикорда грек, уроженец Константинополя, Константин Михайлович Базили — «Архипелаг и Греция в 1830 и 1831 годах» Часть II. СПб., 1834 (az.lib.ru).
Эта сторона банкноты в 100 драхм 1978 года украшена портретом врача и просветителя Адамантиоса Кораиса (1748 — 1833), уроженца Смирны и антагониста Каподистрии. В правом углу — фасад церкви Преображения Господня Аркадийского Константино Еленинского монастыря на острове Крит. Кораис большую часть жизни провел во Франции, учился медицине в Монпелье и был поклонником Французской революции. Некоторое время он надеялся, что Наполеон поможет освободить Грецию и даже написал стихи:
«Мы не врозь — французы, греки
Род единый — франкогреки»
В дальнейшем оставался либеральным франкофилом и ненавистником царской России. Работал над созданием литературного новогреческого языка, из Франции стремился просветить соотечественников, оттого почитается «Учителем греческого народа». Будучи до мозга костей «западником», требовал реформирования «отсталой» православной церкви. Считается «идейным вдохновителем убийства» Каподистрии (agionoros.ru).
На этой стороне банкноты изображена голова богини Афины скопированная с головы статуи Афины Пирейской, сохраняющейся в музее Пирея. В правом углу — здание Афинского Национального и Каподистрианского (!) Университета, прежде — короля Оттона (Баварского). Прочитав предыдущий абзац, вы можете понять, почему я поставил в скобках восклицательный знак.
Греки, расплачиваясь в восьмидесятых годах XX века купюрами с портретами Каподистрии и Кораиса, вряд ли хоть на мгновение задумывались об их вражде. Но всем партнерам Греции стоит помнить об исторической двуликости современного эллинского общества и государства, обращенного и на Запад и на Восток, сейчас, пожалуй, снова более на Запад.
Кароль I Румынский (1839 — 1914)принадлежал к католической ветви Гогенцоллернов — Дому Гогенцоллерн-Зигмаринген. Господарем Валахии и Молдавии стал в 1866 году, а в королевское румынское достоинство возведен в 1881 году.
Румынская медаль «В память сорокалетия правления Короля Кароля I Румынского. 1866 — 1906» для награждения военных, на подлинной ленте. Из моей коллекции.
Герб Королевства Румынии при Кароле I в четырех частях содержал гербы исторических придунайских областей: Валахии — на лазоревом поле золотой одноглавый орел; Молдавии — голова тура на червленом поле; Олтении или Малой Валахии — золотой лев на червленом поле; Добруджи — два золотых дельфина на лазоревом поле. На центр щита наложен меньший щит с черно-белым четырехчастным «шахматным» гербом Гогенцоллернов. Основной щит увенчан королевской короной.
В старые времена валашские и молдавские, как и русские, бояре отличались длиннобородостью. Да и среди германских владетельных особ во второй половине XIX века пышные бороды были в почете. Оттого и Карл Эйтель Фридрих на дунайском троне холил черную с сединой бороду, несколько большей, чем у племянника и наследника Фердинанда, длины. Именно по длине бороды их можно различить на марках.
Карл имел хорошее военное образование на прусский манер, он окончил кадетскую школу в вестфальском Мюнстере и артиллерийскую школу в Берлине, офицером гвардейских драгун прусской армии участвовал во Второй Шлезвигской войне с Данией, где получил первый боевой опыт, после пригодившийся в Русско-румыно-турецкой войне и Второй Балканской войне. За войну 1877 — 1878 годов и бои под Плевной Карл Румынский получил две высокие русские награды, 5 сентября 1877 года — Святого Георгия 3-й степени, 29 ноября того же года — редкого Андрея Первозванного с мечами.
Прослуживший в Бухаресте первым секретарем русской миссии с 1906 по 1908 год Соловьев дал следующее описание короля:
«В 1906 г. В Бухаресте уже сороковой год царствовал Карл I, принц Гогенцоллерн-Зигмарингенский, ставший румынским князем в 1866 г., почти одновременно с воцарением в Афинах короля Георга I. Таким образом, мне пришлось иметь дело с третьим из балканских властителей, процарствовавшим почти полстолетия. Подобно греческому Георгу I и черногорскому Николаю I, Карл I уже по одному этому не мог не быть весьма опытным и искусным правителем. Его роль была, пожалуй, еще труднее, чем двух его балканских коллег. Он попал в только что объединенное румынское княжество после отречения от престола его предшественника князя Кузы, в разгар борьбы за власть молдавских и валашских бояр. Из них каждый после свержения Кузы в течении долгого времени стремился занять место владетельного князя. В начале своего правления король (тогда князь) Карл проявил необыкновенную гибкость (…) При всем том Карл оставался в течении всего времени пребывания в Румынии по своим взглядам и убеждениям настоящим прусским офицером…
…Несмотря на то, что после русско-турецкой войны прошло почти тридцать лет, недовольство русскими за исход войны и главным образом за потерю трех бессарабских уездов еще не остыло как у короля, так и у румынских правящих кругов. Между прочим, необыкновенное самомнение последних заставляло их приписывать почти исключительно себе взятие Плевны»./p>
На этой акварели 1881 года румынский художник и фотограф Кароль Попп де Шафмари, Carol Popp de Szathmári (1812 — 1887), изобразил Кароля Румынского с лентой ордена Звезды Румынии. На шее мирно соседствуют, как и полагалось по политическим соображениям того времени, русский Военный орден Святого Великомученика и Победоносца Георгия 3-й степени и прусский Военный орден «Pour le Mérite» («За заслуги»). Несколько ниже висит Большой Крест ордена «Звезда Румынии» с мечами и Королевский орден Гогенцоллернов с цепью. Поверх всего надета цепь со знаком ордена Святого Апостола Андрея Первозванного. На левой стороне груди две звезды с мечами: ордена «Звезды Румынии» и Андрея Первозванного, а также знак Почетного Креста 1 класса с мечами Княжеского ордена Гогенцоллернов, изображенный с ошибкой, очевидной, если сравнить с фотографиями, сделанными тем же Шафмари — в центре медальона должен быть четырехчастный «шахматный» черно-белый герб Гогенцоллернов под княжеской короной, а не черный прусский орел. На колодке, рядом с цепью Андрея Первозванного виден еще и рыцарский крест Королевского ордена Гогенцоллернов с мечами.
Его Величество Король Карл Румынский, Шеф 18-го пехотного Вологодского Имени Своего полка, 17 сентября 1912 года был произведен в чин Генерал-Фельдмаршала Российской Императорской Армии — и стал последним, произведенным в этот чин, I класса по табели о рангах. Его генерал-фельдмаршальские эполеты со скрещенными жезлами и шифровкой «18» долгое время хранились в Музее военной формы одежды в подмосковном Бахчиванджи, а теперь «украшают» русский генеральский мундир другого генерал-фельдмаршала Российской Императорской Армии, Гельмута фон Мольтке-старшего, в музее Академии Генерального Штаба, рядом с памятником Скобелеву. Стоит признать, что по части присвоении почетных званий Вильгельм II опередил кузена (Николая II): генерал-фельдмаршалом прусским Карл Румынский, Принц Гогенцоллерн стал 7/20 апреля 1909 года.
Супругой Карла I была Елизавета, урожденная немка, принцесса Вид, жившая одно время в России и состоявшая фрейлиной при Великой Княгине Елене Павловне, принцессе Вюртембергской. По Соловьеву, «Елизавета предназначалась в невесты Александру III[еще Великому Князю], но не понравилась ему». Королева Елизавета известна в Румынии и как писательница Кармен Сильва. Далее Соловьев замечает:
«…в румынской королевской семье относились весьма критически к личности Вильгельма II. Здесь, между прочим, сказывалось и известного рода соперничество между двумя линиями Гогенцоллернов. Этим отчасти объясняется, что король Карл, несмотря на тяжелую внутреннюю борьбу, не выполнил своих союзнических обязательств по отношению к центральным монархиям [Австро-Венгрии и Германии] в начале мировой войны».
Первый румынский король скончался вскоре после начала Мировой войны 27 сентября/10 октября 1914 года. Трон конституционного монарха занял его племянник Фердинанд I Румынский (1865 — 1927), женатый на британской принцессе Марии Эдинбургской (1875 — 1938), дочери Альфреда, Герцога Эдинбургского и Саксен-Кобург-Готского и Великой Княжны Марии Александровны. Этот союз укрепил связи с британской и русской правящими династиями.
Первый секретарь и временный поверенный в делах русской миссии в Сербии, фон Штрандтман внимательно наблюдал из Белграда за событиями в других балканских государствах:
«Здоровье короля Кароля Румынского вызывало опасения. С его возможной смертью была связана мысль о перемене политики Румынии в благоприятную для держав Согласия сторону. Ожидавшаяся кончина короля наступила 14 октября: Пашич [глава правительства Сербии] говорил мне, что это печальное событие не будет иметь последствием немедленное вступление Румынии в войну, но что общественное мнение страны, безотносительно к тем или иным личным симпатиям нового короля Фердинанда, с большей силой станет требовать осуществления народных идеалов, что означало отторжение от Венгрии богатых просторов Трансильвании. Новая королева Мария, дочь великой княгини Марии Александровны, уже давно не скрывала своей симпатии к России, и потому ее влияние на политику могло только быть благоприятным для наших конечных целей».
Слева: на послевоенной фотографии королева Великой Румынии Мария позирует в короне Византийской царицы и с украшениями в византийском стиле.
Современники утверждали, что супруга Фердинанда I Мария, превосходившая мужа знатностью и амбициями, фактически держала всю власть в своих руках, или, как описывает Соловьев:
«Насколько король [еще Карл I] и королева напоминали скромных немецких бюргеров, настолько же наследница, нынешняя [с 1927 года] королева-мать Мария, по происхождению наполовину русская, наполовину англичанка, державшая мужа короля Фердинанда (племянника Карла I) под своим влиянием, играла роль византийской принцессы, и притом со многими чертами упадочного строя Восточной Римской империи.
Дворец наследников Квадрочени был устроен на византийский, несколько декадентский лад. Залы были сплошь позолочены или высеребрены. Нельзя, однако, не признать, что они служили подходящей рамкой для красивой принцессы, старавшейся в своих нарядах подражать тому же византийскому стилю«. Соловьев намекает на любовные похождения венценосных супругов.
Справа: кроме Византии и мужчин, королева Мария любила собак и совсем по-офицерски обожала ордена, среди которых были и военные. На этой фотографии у правого плеча королевы прикреплен бант из темно-синей с красными полосами по краям ленты с подвешенным знаком британского королевского Красного Креста. Знак отличается от обычного добавленным зеленым круглым венком. Ниже приколоты: звезда Большого Креста с цепью ордена Кароля I, звезда с бриллиантами Большого Креста ордена Короны Румынии, звезда Большого Креста французского ордена Почетного Легиона. Плечевая лента — светло-голубая с золотыми с узкой красной полоской краями лента ордена Кароля I.
Первый год войны Румыния небезуспешно «торговала нейтралитетом [ФН]« с Тройственным союзом Центральных держав и Тройственным согласием (Антантой).
Нотович начинает 16-ю Главу своего труда следующим абзацем (стр.469): «Торгуя «нейтралитетом», Румыния добилась уже на первых этапах войны крупных выгод и от центральных держав и от Антанты. Румыния получила согласие России на присоединение Трансильвании и части Буковины, большой заем в Лондоне на выгодных условиях, снаряжение у союзников за пропуск продовольствия и боеприпасов в Сербию м у центральных держав — за пропуск военных материалов. Румыния выгодно продавала Австрии и Германии уже однажды проданное Англии продовольствие, которое невозможно было после закрытия проливов вывезти из страны. Добиться бóльших выгод за «нейтралитет» не могли даже румынские бояре».
(Чертовски хорошо и грамотно писал пышнобородый, с усами, подусниками и бакенбардами советский профессор, из дореволюционных «вольноопределяющихся»).
В 1915 году на прилавок был выставлен новый «товар» — оказание военного содействия. Торговля началась отчаянная. Особенно трудно приходилось России, желавшей оставить себе северную часть Буковины с Черновицами и защищавшую интересы Сербии при разделе Баната. Правда, делили шкуру еще не убитого австро-венгерского медведя.
Нотович (стр.485): «Русская армия отступала. Это ослабило позиции русской дипломатии, наложило тяжелый отпечаток на все переговоры и активизировало во Франции и Англии антирусские элементы, против которых не всегда могли успешно бороться Делькассе [французский министр иностранных дел] и Грей [британский государственный секретарь по иностранным делам]. Ни один дипломатический турнир в годы первой мировой войны не обнаружил с такой яркостью, как переговоры с Румынией в 1915 г., огромный удельный вес Восточного фронта и действительную, д о с и х п о р е щ е н е п р и з н а н н у ю а н г л о — ф р а н ц у з с к о й и с т о р и о г р а ф и е й , р о л ь р у с с к о й а р м и и и е е м е с т о в п р о т и в о г е р м а н с к о й к о а л и ц и и «.
В итоге Антанта смогла предложить больше, и 14/27 августа 1916 года Румыния вступила в войну на ее стороне. Тогда казалось, прежде всего, русским генералам, что лучше бы Румыния этого не делала — уже к началу декабря соединенными австро-венгерскими, германскими и болгарскими силами румынская армия и русский вспомогательный корпус были разгромлены, взят Бухарест и оккупирована почти вся страна. Двор и правительство обосновались в Яссах. Противник вышел к устью Дуная и реке Серет, угрожая Бессарабии — южной провинции самой Российской Империи. Спешно был создан шестисоткилометровый Румынский фронт Российской Императорской Армии в составе трех русских армий, 6-й, 4-й и 9-й, и двух румынских армий. Главнокомандующим армиями фронта стал Фердинанд Румынский, до войны состоявший офицером в списках русского 18-го, имени своего дяди, пехотного полка, и «по наследству» ставший его шефом. Помощником и фактическим командующим войсками при короле состоял сначала Генерал от Кавалерии Владимир Викторович Сахаров, после него — Генерал-Адъютант Генерал от Инфантерии Дмитрий Григорьевич Щербачев.
Послевоенная фотография короля Фердинанда I Румынского в мундире с фельдмаршальскими погонами доставляет еще одну загадку — в опубликованных списках кавалеров ордена Святого Георгия есть информация о награждении его орденом 3-й степени командованием Румынского фронта по представлению Георгиевской Думы в марте 1918 года, — чему я не удивляюсь, равно как и назначению Москвою, Главным Штабом Народного комиссариата по военным делам, пенсий генералам старой армии вплоть до ноября (!) 1918 года, — но нет ни одного упоминания о награждении его орденом 4-й степени.
Слева: знак ордена Кароля I на цепи; в центре: знак Военного ордена Михая Храброго I класса; справа: звезда ордена Звезды Румынии с мечами.
В этот раз король надел знаки Военного ордена Михая Храброго всех трех классов: лилиевидный крест I класса на булавке на груди, такой же крест II класса под короной на шее, крест III класса на темно-красной с золотыми прошивками по краям ленточке на груди. Два русских Военных ордена Святого Георгия — 3-й степени выпущен по борту, 4-й степени на колодке приколот на груди, после Михая Храброго, перед французским Военным Крестом с бронзовой пальмовой ветвью, итальянским Крестом за военные заслуги, румынским памятным Крестом войны 1916 — 1918 годов. Ниже, на кармане френча — звезда ордена Звезды Румынии с мечами. На короле надета светло-голубая с золотыми с узкой красной полоской краями лента ордена Кароля I. Шейная цепь со знаком того же ордена состоит из эмблем четырех дунайских княжеств, Валахии, Молдавии, Олтении и Добруджи, черно-белых «шахматных» эмблем Дома Гогенцоллернов, и монограмм короля Кароля. Звезда ордена прикреплена на груди слева от ленты.
Лишившись поддержки России, Румыния первой из союзников, повторю, раньше Советской России, вышла из войны, заключив 26 ноября/9 декабря 1917 года перемирие, 20 февраля/5 марта — предварительный мирный договор, а 22 апреля/7 мая — Бухарестский трактат с Центральными державами. Взамен оккупированной русской Бессарабии пришлось отдать Болгарии Южную Добруджу, и, казалось, что надежды на приобретение у Австро-Венгрии всех земель с частично румынским населением следует оставить.
Однако, в отличие от нас, в ноябре 1918 года Румыния была прощена, вновь принята в лагерь Антанты и щедро вознаграждена за счет не только побежденной Австро-Венгрии, но и России — ей оставили Бессарабию. Правда, пришлось еще немного повоевать в 1919 году против Венгерской Советской Республики и занять на время Будапешт, но и эта скоротечная война окупилась сторицей.
На довоенной карте Королевство Румыния напоминало изогнутый банан или более характерный для наших краев кабачок, лежащий на выходящей к Черному морю «подставке» — Добрудже с Констанцей. После войны карта округлившейся Румынии стала похожа на спелый гриб-пороховик (дождевик) на сильно увеличившейся причерноморской «ножке» (после 1945 года, по воле маршала Сталина эта «ножка» снова сузилась). Если, согласно грабительскому, в глазах очень многих, Трианонскому договору 1920 года, территория Венгрии сократилась в три раза, о чем венгры до сих пор помнят и с удовольствием покупают в книжных магазинах и киосках переизданную карту Австро-Венгерской двуединой монархии, то территория Великой Румынии превзошла довоенную более чем в два раза. Румыния, кроме оккупированной Бессарабии, получила: Южную Добруджу вдоль Черного моря, всю Трансильванию с городом Карлсбург (Альба-Юлия, Гиулайфехервар) с прилегающими областями Кришана и Марамуреш, всю Буковину с Черновицами; разделила с Сербией Банат, забрав бóльшую восточную часть с Темешваром (Тимишоарой). 2/15 октября 1922 года король Фердинанд I и королева Мария возложили на себя драгоценные короны Великой Румынии во дворе специально построенного к новому коронованию Свято-Троицкого православного собора в Альбе-Юлии. Во дворе, поскольку Фердинанд был католиком…
Кстати, война по-румынски — RĂZBOI.
Виктор Эммануил III Савойский (1869 — 1947) был всего лишь третьим по счету королем объединенной Италии. Я уже говорил, что он был маленького роста, полутораметровым почти карликом и гораздо уютнее чувствовал себя рядом с невысоким русским царем (168 см), чем с кайзером (178 см). Возможно, и это сыграло свою роль в переходе Италии на сторону Антанты в 1915 году. Но отмечу и такой факт: в длинном перечне титулов Виктора Эммануила были: король Кипра, Иерусалима и Армении, принц и вечный викарий Священной Римской Империи, то есть по итогам нового раздела мира он вполне мог претендовать на трон и Восточной Римской империи, Византии, на который ему, впрочем, было бы трудно взобраться без посторонней помощи.
Пока же молодой итальянский империалистический удав мирно лежал, греясь на солнышке и переваривая недавно отнятые от Османской империи в ходе Ливийской войны две приморские провинции Ливии, Триполитанию и Киренаику, и Додеканесские острова у берегов Малой Азии, крупнейшим среди которых является остров Родос. После начала Мировой войны у королевства вновь пробудился и постепенно возрос аппетит. Прежде всего Италия хотела получить земли на северном и восточном берегу Адриатического моря, превратив его в свое «озеро». Но, не только эти земли. Центральным державам и Антанте было предложено передать Италии в обмен на вступление в войну на одной из сторон: Южный Тироль (Трентино), Градиско и Горицу на реке Изонцо (Соча), все Австрийское приморье с Истрией и Триестом, острова вдоль побережья Далмации, албанский порт Валону (Влёра) и Анатолийское побережье Малой Азии к юго-востоку от района Смирны (Измира). Кроме того, предлагалось гарантировать все ранее сделанные колониальные приобретения в Африке и Додеканесский архипелаг. Антанта пообещала удовлетворить большую часть пожеланий и торг закончился — 10/23 мая 1915 года Италия объявила войну Австро-Венгрии.
Нотович подчеркивает очередное неправедное решение (стр.465): «За Италией было признано, кроме Трентино, населенного итальянцами, «право» на подчинение себе около полутора миллионов южных славян, сотен тысяч греков, албанцев, турок и арабов в трех частях света».
Воевала Италия неудачно, принося союзникам больше хлопот, чем пользы, отвлекая на время силы не только Австро-Венгрии и, в 1917 году, Германии с Сербского и Восточного (Русского) фронтов, но и одиннадцать дивизий союзников с Западного фронта. По итогам Италия получила Южный Тироль, Истрию, часть Каринтии и Далмации, часть островов и Анатолийскую прибрежную зону, быстро возвращенную кемалистскому правительству. То есть приобрела гораздо меньше, чем рассчитывала при вступлении в Антанту. Создание полноценной империи откладывалось…
Прочитав приведенные выше «краткие» жизнеописания монархов, действующих лиц «прелюдии» к Мировой войне, то есть Ливийской и двух Балканских войн, и самой Первой Мировой войны, можно посчитать их просто марионетками в руках собранных в две коалиции Великих Держав. Но, по-моему, такой вывод неверен. Поднаторевшие во внутренних и внешних интригах, с трудом державшиеся на недавно образованных престолах, коронованные особы искусно лавировали среди рифов и мелей (совсем как капитан дальнего плавания саркастичный писатель Виктор Викторович Конецкий, коего я имел честь лично знать, хотя и не коротко), расширяя пределы своих государств, или, в неблагоприятных условиях, как Болгария после Второй Балканской и Мировой войн, умудряясь сохранить основные территории. У современных политтехнологов популярно грубоватое выражение «Хвост виляет собакой», приложимое к балканским событиям.
Давайте посчитаем всех претендентов на Константинополь и давно утраченный престол Восточной Римской империи. Греческий король — раз; румынский король — два; царь болгар — три; сербский король, будущий король сербов, хорватов и словенцев — четыре; итальянский король — пять. Прибавим к этой пятерке императора и короля Австро-Венгерского, не возражавшего против создания вместо двуединой триединой монархии с образованием под своим скипетром югославянской провинции с видами на Константинополь. Не забудем об имперских амбициях Германии, Британии и Франции, простиравшихся до проливов. Ну и, конечно, среди русских Великих Князей всегда нашелся бы достойный кандидат на византийскую корону с проливами, Западной Арменией, северными персидскими и месопотамскими провинциями в придачу. Итого: трон один, Святая София одна, а претендентов — десять. Оттого Стамбул и после двух мировых войн остается турецким.
Почитав от корки до корки подробнейший труд Нотовича и соответствующие документы в архиве внешней политики, я испытал чувство омерзения от циничной, воистину «базарной», хотя и прикрывавшейся «высокими национальными идеалами» торговли за территории на Балканах и рядом с ними. Обе мировые войны были империалистическими войнами за передел мира.
На этой марке портрет генерал-фельдмаршала прусского (произведен 18 января 1916) и австро-венгерского (произведен 20 января 1916 года) царя Фердинанда Болгарского наложен на карту Цълокупна България — единой неделимой Великой Болгарии с отнятой от Румынии Северной Добруджей, Восточной Сербией, Большой Македонией и побережьем Эгейского моря. Территории союзников, Австро-Венгрии и Турции не затронуты.
Болгария вступила в войну сначала против Сербии 1/14 октября 1915 года. 4/17 октября Россия разорвала дипломатические отношения с Болгарией, на следующий день это сделали Франция и Англия.
Откровенно просербски настроенный фон Штрандман вспоминает анекдот и ругает болгарского царя:
«Интересно отметить, что французский посланник [в Софии] Андре де Панафьё и английский посланник Хью О’Берн поздравили А. А. Савинского [русского посланника] с болгарской мобилизацией, объявленной, как они думали, на стороне держав Согласия! Изумительный случай, достойный быть внесенным в перечень дипломатических анекдотов!
Царь Фердинанд, в сердце оставшийся Кобургским принцем и другом Гогенцоллернов, нанес предумышленный и убийственный удар по славянской и православной России…».
Уже к концу 1915 года совместно с германскими и австро-венгерскими войсками Болгария заняла Македонию до Охридского озера. Болгарское мечтание на время сбылось, что и отражено на двух болгарских почтовых марках. Слева — Старый Каменный мост в Скопие (Скопье — нынешняя столица государства с довольно странным названием «Бывшая югославская республика Македония», северной части бывшей Большой Македонии), построенный то ли при римлянах, то ли при османах через реку Вардар. Справа — болгарский часовой перед старинной крестовокупольной церковью Святого Климента Охридского. Левее видна меньшая церковь Святого Иоанна Богослова на вдающейся в Охридское озеро скале. Болгары потому мечтали об Орхиде, что в незапамятные времена Первого Болгарского царства город был центром славянского просвещения и столицей с 990 по 1015 год.
Заказанные в Берлине в 1915 году болгарские марки, посвященные «Освободительной войне», доставили в Болгарию только летом 1921 года, много после окончания Мировой войны. Их все-таки пустили в обращение 11 июня того же года и, конечно, сразу же получили протест от молодого Королевства Сербов, Хорватов и Словенцев, после поражения Болгарии и Османской империи ставшего доминирующей силой на Балканах. Через 10 дней, 21 июня марки изъяли из обращения. Запас негашеных марок постепенно распродали коллекционерам.
Вот наглядное подтверждение слов Бьюкенена «об уплате старого долга Сербии» — открытка времен Мировой войны с портретами трех союзных монархов, Германского Императора Вильгельма II, Императора и Короля двуединой Австро-Венгрии Франца-Иосифа I, Царя Болгарского Фердинанда I. Черный орел попирает поверженные флаг и герб Сербии. Надпись на немецком лаконична — «Конец Сербии» — даже без восклицательного знака. А на открытке справа немцы не скрывают радости от того, что «Болгария с нами!» — поместив овальную фотографию обходящего строй на параде царя Фердинанда на фоне флага болгарских цветов с идущим львом в крыже. Наверху — фотография здания Народного Собрания (парламента) в Софии, внизу — фотография здания Военного министерства в Софии, подозрительно напоминающее здание Генерального Штаба в Берлине.
Карикатура опубликована в лондонском «Панче» (PUNCH) в январе 1916 года. Вильгельм и Франц-Иосиф толкают Фердинанда Болгарского на опутанные колючей проволокой позиции войск Антанты на Салоникском фронте.
БРОСОК НА САЛОНИКИ
Вильгельм и Франц Иосиф: «ФЕРДИ, МЕСТО ЧЕСТИ — ТВОЕ»
Ферди: «ВЫ МОЖЕТЕ ВЗЯТЬ ЕГО СЕБЕ»
В 1916 году на Салоникском фронте болгарская армия вместе с немцами вела бои против англо-французского экспедиционного корпуса и двух русских Особых пехотных бригад под общим командованием французского дивизионного генерала Мориса Саррая, Maurice Sarrail, 1856 — 1929.
А это — карикатура в июньском номере «Панча». Фердинанд Болгарский (Ферди) влезает через французское окно (окно, доходящее до пола) к Греческому королю Константину I (Тино).
БЕЗ ЦЕРЕМОНИЙ
Ферди: «Надеюсь, я не вторгся?»
Тино: «О. НЕТ! ЧУВСТВУЙ СЕБЯ КАК ДОМА. ЭТО СВОБОДНОЕ ПОМЕЩЕНИЕ»
Греческий король Константин I сменил на троне отца, Георга I, застреленного анархистом в марте 1913 года в Салониках. Не смотря на то, что его мать, Ольга Константиновна была русской Великой Княжной, а сам он получил по наследству шефство над 1-м пехотным Невским Его Величества Короля Эллинов полком, Константин ориентировался скорее на Германию и объявил Грецию нейтральной («свободное помещение»). В 1917 году покинул страну, оставив на престоле второго сына Александра.
После поражения в Мировой войне Фердинанд Болгарский в 1918 году отрекся от престола в пользу сына Бориса, ставшего царем Борисом III, и покинул страну, обосновавшись в родовом Кобурге на севере Баварии.
Первого сына Фердинанда царя Бориса III в Болгарии любили. Его внезапную смерть в августе 1943 года после встречи с Гитлером искренне оплакивали. Во Вторую Мировую войну Болгария Советскому Союзу войну не объявляла — это СССР 5 сентября 1944 года объявил войну Болгарии, не разоружившей немецкие войска на своей территории.
Траурная серия болгарских марок 1943 года, посвященная преждевременному уходу из жизни царя Бориса III. Царь изображен в мундирах всех родов войск исключительно с болгарскими орденами.
Карьера Джорджа Уильяма Бьюкенена (1854 — 1924) фактически завершилась после октябрьской революции в России, хотя он и прослужил еще три года послом в гораздо более спокойном Риме. Его лихорадочная политическая деятельность привела к плачевным для Англии результатам — Болгария воевала против Антанты, а Россия покинула Антанту и вышла из войны за год до ее окончания. Все это стоило жизни десяткам, если не сотням тысячам британских солдат и солдат их союзников.
